Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

В эти небольшие автобусы люди спешили попасть в первую очередь, поэтому они были уже наполнены, когда Рахматуллины прибежали к месту погрузки. Пришлось размещаться в тентовом полуприцепе «Вольво». Ильяс примерно в середине кузова просто сел на пол, а Айнура с детьми расположилась на своей поклаже. Были среди беженцев и такие, которые захватили с собой стулья и табуреты, раскладывающиеся и обычные. Посадку контролировало отделение солдат, сопровождавшее транспорт на «тигре». Они же раздавали респираторы тем, у кого их не было. Правда, многие прятали свои респираторы, чтобы взять новые, и поэтому те быстро разошлись по рукам. Так же моментально и ещё до того, как Рахматуллины прибежали к месту эвакуации, разошлись несколько упаковок воды в полулитровых бутылках. Люди буквально рвали их из рук солдат, пытаясь опередить друг друга.

В путь тронулись в семнадцать тридцать. Однако, едва выехав на Красный проспект, остановились. Через минуту стало известно, что движение будет продолжено в составе колонны не менее чем из десяти транспортов. Ильяс, предупредив супругу, прошёл в заднюю часть прицепа, чтобы поглазеть на происходящее снаружи, а также послушать людей. Пассажиры расположились ближе к бортам, оставив посредине проход; позади, у откинутого брезентового клапана, стали постепенно собираться мужчины.

Подошли двое военных, предупредили: кузов желательно держать закрытым и рекомендовали не снимать респираторов и противогазов, потому что на проезжей части, в отличие от дворовой территории, довольно высокий уровень радиации и возможно попадание в организм радиоактивной пыли. Ильяс успел украдкой измерить фон: в кузове он был около полутора микрозиверта в час. Кузов не был герметичен, а потому бороться в нём с пылью было бессмысленно – проще было защитить органы дыхания личными средствами.

Громкоговорители с небольшими перерывами транслировали сообщение о порядке эвакуации и передавали сводку о состоянии радиационного фона в разных районах. На пересечении улицы Кропоткина и Красного проспекта инспектора ДПС и военные разруливали транспорт. Они останавливали машины, проверяли, есть ли свободные места, и, находя таковые, подсаживали пеших беженцев, всё более и более заполнявших улицы. Рахматуллин вместе со всеми наблюдал, как они тормознули «туарег» с непростым номером, который вела молодая дамочка.

Она ехала с сыном, мальчиком лет десяти, а несколько сумок положила не в багажник, а на задние сидения машины. Один из инспекторов чуть ли не под угрозой применения оружия заставил её взять с собой ещё троих пассажиров. Он помог разместить в багажнике их поклажу, а также сумки и пакеты дамочки, к которым она не позволяла притронуться, после чего громко напутствовал новых пассажиров словами:

– Если попробует вас высадить, сообщите любому патрулю её номер. Мы по закону о военном положении имеем право вообще забрать у неё внедорожник и пересадить вон в фуру. Только из-за того, что с ребёнком, мы этого сейчас не делаем, – он обратился к дамочке. – Слышите, гражданка? Только из-за ребёнка!

Двое солдат к этому времени содрали тёмную тонировочную плёнку со стёкол передних дверей. Дамочка, психуя, рванула машину с места, но метрах в тридцати перед ней другой инспектор, сделав несколько быстрых шагов к автомобилю, показательно дал короткую очередь в воздух из автомата: дамочка сразу снизила скорость, остановила машину. Инспектор подошёл ней, что-то сказал, делая резкие жесты, и халда продолжила путь уже не дёргаясь.

К прицепу подошёл мужчина с коробкой. Спросил, есть ли тут дети. Ему ответили, что имеется десятка полтора детей и подростков. «Вот, раздайте там», – сказал гражданин, протягивая коробку. Как выяснилось, это был владелец расположенной рядом кондитерской: он раздавал пирожные, торты и прочую выпечку, потому что его товар начинал портиться без электричества, да и не находил теперь покупателей. Мужчины передали гостинец вглубь кузова, и там он разошёлся по детским ручкам свёртками и маленькими коробочками с надписью «Лакомый кусочек». Женщины поторапливали детей, чтобы те, скорее съев сладости, вновь надели респираторы и марлевые повязки. Началось движение и шебуршение – это мамочки доставали салфетки и бутылки с водой для омовения испачканных рук и мордашек.

Подошли военные, попросили потесниться, подсадили двух женщин. Перед этим солдаты обыкновенными вениками обмахнули их одежду и обувь. В задней части прицепа теперь были почти только одни мужчины, а женщины передвинулись вглубь. Через четверть часа колонна состояла уже из десяти машин, но не трогалась. Говорили, что движение ограничивают, чтобы не превысить допустимую нагрузку на мосты, по которым проходят колонны.