Владимир Моисеев - Астрономы идут [СИ]

— Мы пришли обсудить с вами некоторые вопросы.

— Мне с вами говорить не о чем.

— Это вы только так думаете.

— Вы должны срочно передать дела выбранному нами человеку, — неожиданно визгливым голосом вмешался Генрих. — Монастырь вам больше не принадлежит.

— Это мы еще посмотрим!

— Все еще рассчитываете на помощь Айрис? Напрасно. Она и ее отряд давно обезврежены. Сидят под стражей, ожидают суда.

— А Андрей?

— И его сцапали!

— Не верю.

— Никто не собирается вас убеждать.

— Они нашли книгу?

— И книга в наших руках, — сказал Феликс.

— Будете делать то, что я вам прикажу! — выкрикнул Генрих.

Феликс с готовностью отошел в сторону, свою работу он сделал. Пусть теперь говорят начальники. Известно, что король Генрих умеет быть убедительным, когда это ему выгодно. Эти люди его больше не интересовали. Два человека, у которых нет будущего.

Через пять минут результат был достигнут. Было очень шумно, у Генриха, когда он волнуется, голос становится резким и противным. Иногда это помогает сломить волю собеседника, но бывает, что и наоборот, укрепляет.

Феликс не отказал себе в удовольствии поставить точку в разговоре.

— Вы спасете Монастырь, только если отречетесь. Это позволит решить возникшие проблемы без крови.

— И кто же вместо меня станет магистром? Привезли своего человека?

— Зачем? Мы чтим традиции. Магистром станет ваш местный деятель. Рассчитываем, что под его руководством Монастырь вернет себе авторитет крупного духовного центра.

— Кто же это?

— Д'Иванов. Вы его прекрасно знаете, представлять не нужно. Заслуженный человек.

— Почему д'Иванов? На каком основании?

— Никого лучше в вашем Монастыре не нашлось, — грустно сказал Феликс.

Магистр сник. Он смирился с поражением.

— Согласитесь, что д'Иванов очень удачный выбор, — сказал Феликс примирительно. — Во-первых, он знаком с местной спецификой. Прекрасно знает людей, с которыми придется работать. Про каждого из них собрал материал. Установил сильные и слабые стороны. Любой сотрудник Обсерватории или библиотеки для него открытая книга. Во-вторых, он далек от разных ненужных умствований. Крепкий хозяйственник. Мечты и идеи — это не про него. А значит, он будет стремиться к выгоде, а не к научной истине. Для руководителя это важно. Такой не подведет. В-третьих, его боятся. В переходный период д'Иванов незаменим. Он лучше других наведет порядок. Сейчас это важно. В-четвертых, заставит обсерваторских приносить пользу Замку. Это хорошо, потому что только при таком условии Монастырь не будет уничтожен окончательно.

— Обсерватория и библиотека продолжат работу? — спросил магистр.

— Конечно. Мы себе не враги.

— Если вы мне дадите слово, что наблюдения будут продолжены, я соглашусь на ваши условия.

— Вот и прекрасно. Значит, договорились. Не люблю уговаривать людей. Мне нравится, когда они добровольно соглашаются делать то, что им приказано. Кстати, мы вас не обидим. После отречения вы станете директором Обсерватории. Хорошая должность. Вы уже выбрали себе светское имя?

— Да. Кирилл.

— Прекрасно. Что ж, добро пожаловать в новый мир, директор Кирилл.

— В вашем новом мире не будет радости.

— Это верно. Придется вам прожить оставшуюся жизнь без радости. Подумаешь, проблема!

Теперь следовало разобраться с д'Ивановым. Обычно с предателями никаких особых проблем не возникало, но монастырские, по представлению Феликса, все были с большим приветом. Не исключено, что и предатели из них получаются второго сорта, с придурью. Рисковать не было смысла. На всякий случай д'Иванова следовало еще раз припугнуть, чтобы отбить у него желание своевольничать. Есть люди, которые по-хорошему не понимают.

— У вас еще есть возможность отказаться от должности магистра, — сказал Феликс сурово.

Д'Иванов от неожиданности потерял дар речи. Феликс с удовольствием наблюдал за тем, как его корежит. Но вот будущий магистр пришел в себя.

— Я хочу эту должность! Мне было обещано!

— Не передумали?

— Нет-нет.

— Понимаете ли вы всю опасность своего решения?

— Опасность?

— Ну да, если вы нарушите нашу договоренность и станете приносить Замку вред, мы вынуждены будем вас убить. Умрете в жутких муках.

— Боже упаси! Да я никогда. У меня и в мыслях ничего такого не было.

— Уверены?

— Да, конечно.

— Клянетесь?

— Клянусь. Всем самым ценным, что осталось в моей жизни.

— Понимаете ли вы, что нет на свете людей, которые бы могли освободить вас от этой клятвы?