Владимир Моисеев - Астрономы идут [СИ]

— Что это значит?

— Только одни удовольствия. Принесите присягу на верность королю Генриху и радуйтесь жизни! Вас будут кормить, защищать и заботиться о вашем благополучии. Вы же хотите стать счастливыми и состоятельными? Так будьте, признав право короля решать, какое оно, ваше счастье! Отныне этим займутся профессионалы.

— Покориться чужой воле? Отказаться от духовной миссии Монастыря, только потому, что так захотелось королю Генриху? Не дождетесь! — выкрикнула Айрис.

— Удивляюсь я вашему долготерпению, магистр, — сказал Феликс. — Неужели, в Монастыре допускается, чтобы девицы вмешивались в решение государственных вопросов? Это непорядок. Так не должно быть. У нас в Замке мужчины принимают решения самостоятельно.

— Монастырь останется независимым. Как это было решено нашими предками, — твердо заявил магистр. — Мы не считаем, что, нарушив договор, Наблюдатели принесут на нашу землю счастье и благополучие.

— Вы хотите, чтобы я передал своему королю такой ответ? — Феликса позабавило упорство, с которым монастырские крысы цепляются за жизнь.

— Мы рассчитываем, что король Генрих поймет нас правильно.

— Вы приняли плохое решение, магистр! Советую как следует обдумать наше щедрое предложение. Не хочу вас запугивать, но, если понадобится, мы сначала разорим деревни, которые снабжают вас продовольствием. Потом начнем уничтожать отряды, следующие в Резервацию за молодыми образованными. Не сомневаюсь, что это будет еще большим ударом по Монастырю, чем недостаток продовольствия.

— Прекратите, нам не страшно, — сказал магистр.

— Поймите, наконец, что независимость выйдет вам боком. Покровителей первыми встретим мы. Вы будете просить нас о пощаде, но будет поздно. Получив сегодня отказ, король Генрих не захочет впредь иметь с вами дело. И это правильно. Вы сейчас отвергли сказочно выгодное предложение. Предпочли стать его заклятыми врагами. Что ж, это ваше право. Но не следует забывать, что с врагами король Генрих поступает крайне жестоко. Есть в этом какая-то высшая справедливость. Берегитесь, у вас будут неприятности. Зря рассчитываете на Айрис и своего пресловутого Андрея. Они не помогут.

Все оказалось легче, чем можно было предположить. Сердце Феликса наполнилось ликованием, он справился и с блеском исполнил свою непростую роль. Совсем скоро с Монастырем будет покончено. Он не удержался и отбил несколько па чечетки. Необходимо было показать всем, собравшимся в зале, что своим грубым, неподобающим поведением он наносит личное оскорбление магистру Захарию. Хороший способ закрепить достигнутый успех, и сделать войну неизбежной.

Он столкнулся взглядом с высокочтимой Айрис и от неожиданности вздрогнул. Ее злые глаза превратились в узкие щелочки, она не могла скрыть охватившего ее праведного гнева. Подобной реакции Феликс не ожидал. Даже он сам не смог бы так вспылить… Если правда хотя бы часть из того, что говорят наемники о монастырской воительнице, глупо было делать ее личным врагом. Но игру надо было довести до конца. Феликс должен был что-то ответить. Айрис заметила секундное замешательство врага и ехидно усмехнулась.

— Ты у нас красавица, — заставил себя сказать Феликс, чтобы не дать страху окончательно завладеть собой. — Когда Монастырь покорится Замку, я возьму тебя в наложницы! Так что, без работы не останешься.

— Меня? — удивилась Айрис. — Неужели безродный пес, явно питающийся отбросами на помойках, научился мечтать о недостижимом? Жаль, что так поздно. Перед своей позорной смертью…

— Нет, Айрис, — выкрикнул магистр. — Мы никогда не поступим бесчестно с послами короля.

— Конечно, милорд! Законы чести превыше всего. Но есть выход — я вызову мерзавца на дуэль, и тогда мне уже ничто не помешает перерезать его лживую, подлую глотку к всеобщему удовольствию…

Магистр улыбнулся.

— Дуэль? Что ж… Дуэль я разрешаю! Это по правилам. Никто в Замке не сможет обвинить нас в несоблюдении этикета.

Феликс побледнел. Меньше всего он был склонен вот так глупо подставлять под удар свое дело. На собственной шкуре проверять истинность рассказов о доблести Айрис он не собирался. Мертвые выгоды не получают. Это он знал точно. И рисковать своей жизнью не хотел. Не так он был глуп, чтобы терять верный выигрыш из-за ерунды.

— Я не волен распоряжаться своей жизнью без веления на то моего господина — короля Наблюдателей Генриха. Тем более, что не вижу за собой никакой вины.