Ник Никсон - Жажда. Тёмная вода [СИ]

Морошка выдохся, закашлял. Грудинин опустил взгляд и замолчал.

— Уходите до того поворота, — сказал Кобальт. — Отсчитайте пятьдесят шагов, ложитесь и закройте руками головы, — он привязал гранату к решетке в месте крепления к стене.

Локус положил руку Морошки себе на плечо.

— Я помогу.

Кобальт обратился к Грудинину:

— Если я умру, проберитесь в основной коллектор, бегите направо, ищите ближайший люк на поверхность. Не суйтесь в Москву — реку, это слишком опасно. Доставь мальчика в Мид, передай моей жене. Там получишь деньги. Можешь остаться, Батя даст вам гражданство. Скажи, я обещал.

Грудинин кивнул.

Выждав минуту, чтобы они успели удалиться на безопасное расстояние, Кобальт выдернул чеку и побежал. Услышал, как взвизгнула пружина запала, как отлетел и стукнулся об стену рычаг, освобождающий ударник.

Отсчитав три секунды, он упал в воду по центру коллектора, задержал дыхание и закрыл голову руками.

В замкнутой каменной трубе грохотнуло с такой силой, что уши заложило даже в воде. Осколки камней и поражающих элементов врезались в стены, высекая искры и откалывая куски кладки. Ударная волна внесла сумятицу в поток реки — Кобальта швырнуло к боковой границе русла, припечатав головой об камни.

Очнулся он спустя несколько минут — пыль от взрыва еще не рассеялась. Сверху на него смотрел Локус, и его взгляд казался настолько осмысленным и проникновенным, что Кобальт почувствовал готовность открыть перед ним душу. Мальчик приложил к его лбу ладонь, от нее исходило странное успокаивающее тепло.

— Вы познакомились там, где учат рисовать, — заговорил Локус. — Ты не закончил, тебе нравилось изучать историю, а она осталась. Она любила создавать миры на пустом листе.

У Кобальта перед глазами мгновенно появился ее образ: синяя полупрозрачная ночнушка, нога на ногу, левая рука подпирает подбородок, карандаш в правой руке скользит по холсту, словно балетный танцор. Издательства детских книг ценили ее художественный талант за способность придать иллюстрациям оттенки настоящего волшебства. Кобальт благодарил бога, что Настя не дожила до Катастрофы. Расставание с Юлькой стало бы для нее непереносимым ударом.

— Ей нужен был образ для феи из сказки, и она попросила ее позировать, — сказал Локус.

— Юлька была счастлива, — заговорил Кобальт. — На том рисунке она была похожа на ангела. Она подарила мне книгу со своим портретом. Я потерял ее, когда на меня напали твари у парка. У меня не осталось даже фотографии дочери.

— Ты не можешь вспомнить ее лицо, потому что винишь себя за случившееся.

— Я бросил ее.

— Она давно простила тебя.

У Кобальта кольнуло в груди.

— Она жива, — сказал Локус. — И в глубине души продолжает верить, что ты тоже жив. Она не отвечает, потому что боится услышать тишину в рации.

— Как она? С ней все в порядке?

— Она счастлива. У нее уже есть свои дети.

Слезы неконтролируемо полились из глаз Кобальта.

— Ты хочешь встретиться с ней?

— Хочу. Больше всего на свете.

Локус встал и протянул ему руку.

— Тогда идем.

Мальчик пролез в образовавшееся отверстие. Кобальту пришлось попотеть, так как торчащие прутья решетки упирались ему в грудь. Слева коллектор сужался до круглой трубы и через несколько метров спускался в Москву — реку. Кобальт с Локусом двинулись направо, надеясь отыскать открытый люк для выхода на поверхность. Морошка и Грудинин ушли этим путем несколько минут назад, и, возможно, уже выбрались.

— Стой, — сказал Локус через пару десятков метров. — Я слышу их. Надо назад.

— Назад нельзя.

— Вперед тоже нельзя.

Кобальт прислушался, никаких звуков, кроме журчания воды.

— Их очень много. Мы вторглись на их территорию.

Впереди послышались нарастающие всплески, через три секунды в свете фонаря возникли бегущие навстречу фигуры Грудинина и Морошки. Ассистент опирался на фокусника и практически прыгал на одной ноге.

— Бежим! — прокричал Грудинин.

Позади них, рыча, неслась орава костоломов. Тварей было так много, что они не помещались в ширину коллектора — толкались друг с другом, цеплялись за потолок, соскальзывали и падали под ноги сородичам, а те затаптывали их насмерть.

Кобальт подхватил Локуса на руки и побежал назад. Добравшись до спускного коллектора, вытащил пистолет и первым полез в трубу. Локус за ним.

— Давай же, — Грудинин забрался в трубу и потянул Морошку за руку, но тот отказался лезть.

Даже если повезет, и они доберутся до Москвы — реки, костоломы переловят их в воде, словно пираньи заплывших за буйки ребятишек.