Ник Никсон - Жажда. Тёмная вода [СИ]

Внезапно дом вспыхивает яркой вспышкой и мгновенно гаснет. Кобальт оказывается внутри сгоревшего дотла строения. Черные обугленные балки каркаса покосились, полы вздыбились, занавески превратились в прах.

— Ты обещал, что никогда не оставишь меня, — говорит она.

— Прости меня…

— Мне было так больно, пап.

— Юль…

В проеме показывается черный, обожжённый до неузнаваемости силуэт. Кобальт пятится, падает. Кровь струится из обезображенной раны на ноге.

Обгоревший труп, хромая, подходит к нему вплотную, из его спины вырастают крылья, череп раскрывается подобно цветку, изнутри вырывается, словно детеныш из яйца, ящероподобная морда.

Кобальт открыл глаза и осознал, что лежит на траве, раскинув руки в стороны. В небе бумерангом сиял полумесяц, прохладный бриз обдувал лицо.

Нога онемела. Кобальт потянулся, чтобы снять жгут, но тут же наткнулся на нечто большое, гладкое… Подняв голову, увидел перед собой летучую тварь, которая, причмокивая, жрала его ногу.

Он лихорадочно отполз на руках, врезался спиной в другую тварь. Та испуганно замотала крыльями и с паническим криком взметнулась в небо. Оставшиеся на траве сородичи внимательно следили за поведением человека, словно детишки, наблюдающие за необычной подвижной игрушкой.

Кобальт вдруг осознал, что боли нет. Нога, которую, как ему показалось, заживо пожирала летучая тварь, была на месте, более того, покрытая слизью и вязкой слюной рана заметно затянулась. Тварь боязливо пригнула голову и посмотрела на него покорным взглядом.

Ранение должно было убить его. Но он жив, и нога почти здорова. Что здесь происходит?

Кобальт попытался вспомнить события, предшествующие потери сознания. Локус очнулся, закричал. Стаю летучих тварей обдало невидимой волной — разметало в стороны, словно комаров. Грудинин забрал компас и увел мальчика в Королев.

Сталкер поставил автомат на предохранитель, оглядел еще раз пялящихся на него летучих и направился к воде.

Следы фокусника с трудом просматривались в темноте. Густые опушки скрывали звезды, поэтому когда Кобальт окончательно сбился со следа, идти пришлось вслепую. Примерно через час блужданий он вышел к жилым домам. Благодаря работающему фонарю, разглядел на старых указателях название улицы. Он в Мытищах — городке между Москвой и Королевым. Сделал приличный крюк. Отсюда до места назначения еще час ходу.

Свернув на шоссе, ведущее в город, и пройдя несколько сот метров по пустынной улице в окружении безжизненных бетонных коробок, Кобальт наткнулся на странную картинку. Луч фонаря, вскрывая темноту, освятил множество крупных обломков. Дома с обеих сторон улицы имели повреждения как от попадания из артиллерийского снаряда. Ясность наступила, когда он увидел огромный хвост самолета, подпирающий жилой дом. Рядом валялись останки шасси, сгоревшие двигатели, обломки крыльев и передняя часть фюзеляжа, на которой виднелся выцветший номер и название перевозчика. «Краснодар Карго—333».

Вспомнились слова Сереги:

«Прибудет карго три тройки, заберет запчасти для самолетов и выживших механиков. Я договорился, что возьмут и нас…».

«Самолет улетел. Уверен, твоя дочь на борту. С ней все будет в порядке»

Кобальта словно ударило молнией. Все эти годы Батя и Ольга врали ему, что самолет благополучно улетел. Смотрели, как он мучается, и врали.

Подкосились ноги, он упал на колени. Прикоснулся лбом к обломку самолета. Холодно.

Наконец-то холодно.

Грудинин сверился с бумажной картой. Он на территории бывшего научного центра, откуда когда — то осуществлялся контроль за космическими полетами. Пробраться сюда не составило труда — петли на воротах прогнили настолько, что после небольшого тычка рассыпались, словно слепленные из сахарной пудры. Территория центра огромная — множество зданий, ангаров, складов, гаражей. И как найти здесь одного человека?

— Локус, мы здесь. Куда дальше?

С тех пор как мальчик прогнал орды тварей с болот, он все так же оставался без сознания. Дать бы ему еще ерша, только последние запасы вымыло из кармана в воде.

Грудинин ощутил невыносимую усталость. Много километров, преодолевая боль в мышцах и суставах, он нес мальчика на руках, а когда наконец дошел, в организме словно закончилось топливо. Если потребуется еще идти, просто упадет замертво.

Здания вокруг выглядели однообразно — облезлые, запустелые, поросшие растительностью. Ни следа жизнедеятельности человека.