Иван Сербин - Собачий Рай

— В магазине полно.

— Минут пять продержитесь?

— Постараемся.

— Направляю группу. Где вы находитесь, сориентируйте по месту.

Родищев выключил рацию, толкнул Осокина в бок:

— Вставай, надо уматывать.

— Зачем? — не понял тот. — Сейчас группа подойдет!

— Не будет никакой группы, — ответил Родищев. — А если и будет, их положат тут всех.

— Как?

— Молча, без вопросов «как», — съязвил Игорь Илларионович. — Саша, ты действительно дурак или прикидываешься?

— В смысле? — не понял Осокин.

— Почему эти парни движок в БТР заглушили и стрелять перестали, по-твоему? — Родищев приподнялся, глядя в сторону парковки. — Да они переговоры наши слушали. Скорее всего, «капитан Данилов» — это фуфло. Нет никакого капитана Данилова. И группы Ноль шестьдесят один тоже нет. Нам просто вешали лапшу, чтобы выяснить, где мы прячемся, понял? Все, пошли.

Они, пригнувшись, стали отходить в темноту.

— Пойдем дворами, — предупредил Родищев. — Как говорят братья степей: «Тише едешь — дольше живешь».

Осокин кивнул согласно. Когда «Восьмая планета» скрылась из виду и они углубились во дворы, Родищев добавил:

— Ты не рвись так. Еще надо проверить, не липа ли та, первая группа. А то встретят нас парой выстрелов.

Несколько минут они шли молча. Ощущение было странное. Знакомые улицы, знакомые дома. И тем не менее все другое. Застывшее в парализующем, безумном, паническом страхе. Никаких звуков, кроме шелеста ветра в верхушках голых деревьев. Ни капли света, кроме отблеска луны в оконных стеклах. Белые полотенца, наволочки, простыни раскачивались в темноте, будто привидения. Они словно шли по заброшенному, поросшему мхом старому кладбищу. Впрочем, теперь весь город превратился в огромное, мрачное, молчаливое кладбище, по которому скользили одичавшие псы, храня покой умерших. Живых здесь не осталось. Даже те, кто пока еще мог шевелиться, были уже мертвы.

Осокин внезапно остановился.

— Я должен вернуться, — решительно заявил он.

— Ты что, спятил? Зачем это? — насторожился Родищев.

— Там Наташа.

— А-а-а, — протянул Игорь Илларионович. — Ну, раз Наташа, тогда да. Сколько вы знакомы, говоришь?

— Почти двое суток, — ответил Осокин.

— Ну е-е-е-е твою мать, — развел руки Родищев. — Что же ты сразу-то не сказал! Конечно. Двое суток — это же почти вся жизнь. Друг без друга уже никак. Давай, конечно, двигай. Спасай свою Джульетту. А когда тебя на этот раз с крыши, как буревестника, черной молнии подобного, запустят, не забудь Мусе Манарову привет от меня передать. — Подумал и закончил: — Тоже мне, Рэмбо выискался.

Осокин замялся.

— Послушай, там же не только Наташа. Там и остальные. Светка. Лавр Эдуардович. Марина. Новенький этот… Артем Дмитриевич. Мы не можем их там бросить. Тем более если группы не будет. Я подумал, может быть, мы могли бы вместе…

— Мог бы что? С тобой пойти? — Игорь Илларионович покачал головой. — Нет уж. Это твоя девица. Хочется — иди спасай ее сам. Полный вперед. А меня не проси, я сыт по горло. Вот так, — он чиркнул ребром ладони по кадыку. — Ты не можешь на них плюнуть? Это твои проблемы. А я вот очень даже могу. — Игорь Илларионович сплюнул на асфальт. — Вот так. Плевать я хотел на всю вашу братию. И на Наташу твою, и на этого, как там его… Давыдыча, Данилыча, хрен его знает. Про Светлану я даже говорить не хочу. Стерва, каких мало. Она, между прочим, тебя Владлену сдала, за бабки, за машину, за квартиру.

— Я знаю, — сказал Осокин.

— Откуда?

— Сама сказала. А еще сказала, что ты должен был меня завалить.

— Должен был, — подтвердил Родищев. — Теперь уже думаю: может, зря не завалил? Сейчас, вместо того чтобы таскаться с тобой по улицам, сидел бы себе в гостиничном номере в Шереметьево-2, пил бы виски и ждал своего рейса в Штаты.

— Но ты вместо этого меня спас.

— И что с того? — насмешливо спросил Родищев. — Приперло мне. Моча в голову ударила, вот и спас. Тебя спас, а их не хочу. Я в благодетели не записывался. Вбей в свою дурную голову: отныне каждый сам за себя. Хотят жить — пусть сами о себе позаботятся. А мне моя шкура дорога.

— Ты же это не серьезно…

— Еще как серьезно!

Осокин несколько секунд смотрел на него, затем усмехнулся зло.

— Ну и хрен с тобой, — сказал он вызывающе-весело. — Мотай в свои Штаты пить виски. И вообще… Пошел ты.

Он повернулся и зашагал обратно к магазину. Родищев несколько секунд смотрел ему вслед, затем плюнул и пошел в противоположном направлении.