Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города

Вета минула лестничный пролет, и дорожка из свежевымытого паркета вывела ее к учительской, а заодно и к кабинету Лилии, дверь в который сейчас была плотно прикрыта. Вета поздоровалась с учительницей английского, которая задумчиво замерла посредине коридора, и стукнулась в ненавистную дверь – отступать было некуда, сзади спину ей сверлили любопытные девятиклассники.

Вета кожей чувствовала, как они шепчутся в кабинете биологии. Перегибаются через парты, тянутся друг к другу и шепчутся без остановки.

Из-за двери никто не ответил, и Вета дернула ее на себя.

Лилия сидела на своем месте, не двигаясь. В руках, сведенных под подбородком, притаился остро заточенный карандаш, но перед ней больше не было расписания, и вообще ничего не было, девственно чистый лакированный стол. И его поверхность Лилия и сверлила глазами, словно читала там тайнопись.

– Садитесь, – приказала Лилия, когда Вета уже подумывала развернуться и уйти, потому что глупо стоять над душой у человека, который так занят собственными мыслями.

– Вы еще не знаете, что произошло, – утвердительно произнесла завуч, не разводя рук, не выпуская карандаш. Теперь она смотрела прямо в противоположную стену, и если бы там висел хоть календарь с котятами, Вете стало бы куда спокойнее. – Садитесь уже. У вас в классе умер мальчик, Игорь.

Вета села и сложила руки на коленях. Она не знала, как ей реагировать. Сказать, что узнала об этом уже вчера? Или не говорить, или биться в истерике, кусать себя за локти и проклинать за то, что недоглядела? Как положено поступать учителям? Она поняла вдруг, что оцепенела и не смогла бы шевельнуть даже пальцем.

– Что теперь делать? – сказала Вета.

Она не ожидала такого быстрого помилования, она не ожидала помилования вообще. Где же прилюдное порицание: «Вот кого мы называем плохим учителем!», как же воспитательный момент – «она так и не смогла найти путь к ранимой детской душе». Лилия стащила с носа очки, карандаш покатился по столу. Левый край шали сполз с ее плеча, обнажив простую белую блузку.

– Мальчик, вероятно, покончил с собой, – произнесла она так, словно все еще читала лекцию о морали и нравственности, но уже подбиралась к ее концу. – Конечно, это очень плохо для нашей школы, но мы попытаемся замять конфликт, насколько возможно.

Она жестом очень усталого человека потерла переносицу. Вета впервые заметила, какие у нее худые суставчатые пальцы, как куце покрашены ногти, и как топорщится кровавый заусенец.

– От вас я прошу только одного – возьмите в руки свой восьмой «А». Ну поговорите с ними, пообщайтесь в неформальной обстановке, общайтесь почаще с родителями. Должны же они к вам привыкнуть, в конце-то концов! Пусть только не поднимают панику, я прошу вас.

Как будто это Вета сидела в кабинете перед ней и заявляла, что собирается утроить панику среди родителей. Вот прямо сейчас пойдет и позвонит каждому.

– Я пойду? – сказала она.

– Идите. – А еще у Лилии были губы сухие – в трещинках, как пересохшая земля. Совсем бледные, когда без краски. Вета только сейчас заметила это.

Девятиклассники сидели тихо. И даже не шептались.

Во вторую смену уроков у нее не было, только поздним вечером часы в музее – подписалась-таки. Вета дождалась, когда опустеет учительская, когда вспорхнет в положенную ему выемку последний журнал, и села за телефон.

В ежедневнике творился кошмар, но она давно знала, кому будет звонить первым, кому вторым, а кого оставит напоследок. Вета все еще помнила обещания «быть на ее стороне», но уже слабо верила им, да и момент оказался еще тот.

Телефонный диск едва ли не обжог холодом, хотя – Вета видела – до нее с трубкой сидела молодая учительница географии и болтала так, что слышали ученики в коридоре. Первые цифры дались нелегко, потом волнение прошло, и, слушая длинные гудки, она прокашлялась, чтобы не хрипеть в трубку.

– Да? – Женский голос оказался неожиданно знакомым, Вета и не думала, что тут же вспомнит молодую женщину с жестким лицом и в очень стильной куртке.

Она представилась, слушая дыхание собеседницы.

– В чем дело? – резковато поинтересовалась та. – Понимаете, я сейчас занята.

– Я вас надолго не отвлеку, – пообещала Вета. Секунду раньше она собиралась быть дружелюбной, но даже распоследний призрак улыбки сполз с ее лица. – Мне нужно, чтобы дети явились на мой урок, слышите? Все. Я понимаю, что игнорировать школу приятно и весело, но я должна их увидеть.