Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города

Но почему-то Вета молчала.

– Я тебе помогу, буду говорить, что делать. А ты, если что, звони мне сразу же. И родителям. Или я позвоню, если хочешь.

Слева кашлянул Антон, и Вета едва не вздрогнула, когда он положил руку ей на плечо. По коленкам пробежал холодок, но она нашла в себе силы отодвинуться от Жаннетты.

– Не нужно, я сама справлюсь. Приглашу родителей. Не нужно.

Жаннетта едва заметно кивнула.

– Но если что… ты запомнила?

– Да, я найду вас, если что.

Она встала и поняла, как ноют мышцы, как будто она исходила город вдоль и поперек, каждый переулок, каждый двор-недоколодец. Каждую песочницу во дворе. Она едва смогла сделать шаг назад.

Но сделала.

«Мне все это не нравится».

Слова витали в воздухе, когда они возвращались к машине, но никто не произносил их вслух. Не сговариваясь, Вета и Антон обошли школу, хоть для этого пришлось сделать изрядный крюк и почти заблудиться между чистенькими новостройками.

«Если мне еще хоть кто-то скажет, что “так бывает со всеми”, я его ударю».

«Я теперь точно знаю, что дети бушуют не просто так».

Вета никогда не умела драться.

Когда они сели в машину, она захлопнула дверь и обернулась к Антону.

– Лилия знает. И все знают.

Он кивнул, непонятно чему. Может, своим мыслям. Вета прижала ладони к коленям, чтобы ни те, ни другие не задрожали.

– Давай предположим самый худший вариант.

До нее даже не сразу дошло, что сказал Антон. Что он вообще что-то говорил. В ушах звучал только гул, как от далекой лавины, от собственного страха.

– Давай предположим…

– А? И какой же он, ты уже придумал?

Машина так и не тронулась с места, справа виднелась школа, вся в кленах и осенних увядающих цветах. Если что-то здесь и пахло старым кладбищем, то кленовая аллея – без сомнений. Вета отвлеклась, чтобы закрыть окно.

– Возможно, в школе произошло что-то на самом деле плохое, из-за чего Жаннетте пришлось уйти, а дети очень даже расстроились. У нас, знаешь, принято молчать о проблемах, вот Лилия и не выкладывает их тебе.

«Кажется, настало время, – подумала Вета. – Время для того, чтобы перестать притворяться, что все в порядке. Я думала, оно придет позже. Хотя, почему бы и не сейчас. Сейчас тоже вполне ничего».

Она вырвалась из мыслей и убрала с лица глупую улыбку.

– Что такого плохого могла сделать Жаннетта? Убила нерадивого ученика?

– Ну, убитого ученика она бы скрыть не смогла, – вполне серьезно заверил ее Антон, и от этой серьезности Вета расхохоталась, как сумасшедшая.

– А что тогда? – спросила она, захлебываясь в своем смехе. – Ничего не могу придумать.

– Если она просто поссорилась с кем-то? Бывает, тем более женский коллектив. Знаешь, вряд ли на тебе станут отыгрываться за это. Коллеги, я имею в виду. На счет школьников… м-да.

Ей уже захотелось уехать отсюда, немедленно, потому что голова сама собой поворачивалась в сторону, где виднелся угол здания из светлого кирпича. По аллее ветер гонял опавшие листья вперемешку с обрывком бумаги. Фигурки между кленами смотрели на нее, все сразу. Сквозь стены. Она не видела, но знала.

– Если подумать, это самое реалистичное объяснение, – успокаивающе заговорил Антон. – И тогда правда, со временем пыль уляжется, и скандал, с которым уволилась Жаннетта, со временем забудут и дети. Дети же быстро все забывают.

– Ты сказал, мы ищем самый плохой вариант, – напомнила Вета, скребя ногтем по стеклу.

Он помолчал, вдыхая запах кладбища вместе с ней. Сорняки под оградой.

– Допустим, с детьми правда что-то не так. Тогда понятно, почему ушла Жаннетта, тогда понятно, почему взяли именно тебя. Потому что ты ничего не знаешь.

– Они обычные, – пожала плечами Вета. – Или что, скажи. Они приносят жертвы богу смерти? Закапывают людей под деревом, на котором зреют души? Или они собираются скормить меня этой вашей матери-птице? Скажи, я не знаю, какие у вас тут обычаи.

– Хватит говорить ерунду! – не выдержал Антон и наконец тронул машину с места.

Слова, брошенные им в один из вечеров, прочным якорем засели у Веты в голове и теперь никак не хотели откуда уходить.

– Уволиться. – Она крутила это слово в голове и так и сяк. Ей не нравилась мысль, не нравились звуки, которые сложились в самое простое решение всех проблем. – Уволиться, и пусть делают, что хотят.

– Увольняйся, – подтвердил Антон, а Вета не заметила, когда заговорила вслух.

Она хотела сказать об ответственности и совести, но только тяжело вздохнула. Солнце сквозь стекла машины жарило как сумасшедшее, а ее коленки все равно покрывались мурашками от холода.