Вероника Рот - Преданная

Сквозь усталость Дэвида прорывается нечто, показывающее такую силу духа, что я поневоле верю ему.

— Мы должны использовать сыворотку памяти для массовой перезагрузки, — изрекает он. — Разумеется, во всех четырех экспериментальных городах.

— Перезагрузки? — непроизвольно восклицаю я.

Все моментально на меня оборачиваются.

— Мы используем этот термин для обозначения процедуры стирания памяти, — поясняет Дэвид. — Мы прибегаем к ней, когда эксперименты по изменению поведенческих реакций находятся на грани краха. Последний раз мы применяли сыворотку в Чикаго несколько поколений назад. Почему, как ты думаешь, в городе так много разрушенных домов в секторе бесфракционников? Произошел бунт, и мы должны были его подавить, избегая, по возможности, человеческих жертв.

Он как-то странно улыбается мне, я же впадаю в ступор. Перед моим внутренним взором проносятся выбитые стекла в окнах домов, поваленные уличные фонари и раздолбанные дороги. Такого не было больше нигде, даже к северу от моста, хотя здания давно пустуют в том районе, — наверное, их освободили мирным путем. Я-то считала, это просто результат деятельности бесфракционников. Меня обманывали, как и других.

Меня охватывает гнев. Они хотят остановить революцию. А для чего? Ради спасения своего драгоценного исследования. Отвратительно. И вдобавок Бюро полагает, что имеет право уничтожать воспоминания. Так, видите ли, удобнее для его сотрудников.

Но я догадываюсь, почему так происходит. Люди в нашем городе — просто ходячие вместилища генетического материала. Они — «ГП», служащие одной цели — передаче своего генокода будущим поколениям. Их мысли, мечты и желания абсолютно неважны для руководителей Бюро.

— Когда? — спрашивает кто-то из членов Совета.

— В течение ближайших сорока восьми часов, — отвечает Дэвид.

Все согласно кивают.

А что он сказал мне в своем кабинете? Ах, да: если мы собираемся выиграть бой у генетических повреждений, мы должны пойти на жертвы. Понятно. Дэвид с удовольствием обменяет тысячи «ГП» на тотальный контроль над экспериментами. Он пожертвует людьми, даже не задумываясь об альтернативе. Еще бы, кого же заинтересуют всякие там «поврежденные»!

Опираюсь ботинком на край кровати Трис и затягиваю шнурки. В широких окнах видно, как блестит солнечный свет на боковых панелях самолетов на взлетно-посадочной полосе. Вокруг них в своей зеленой униформе копошатся «ГП», проверяя двигатели перед взлетом.

— Как продвигается ваш с Мэтью проект? — спрашиваю я у Кары, лежащей на соседней койке.

Трис сегодня утром разрешила Каре, Калебу и Мэтью проверить их новую сыворотку правды на самой себе, и с тех пор я ее не видел. Кара приглаживает волосы и тихо отвечает:

— Так себе. Трис иммунна к новой версии сыворотки. Она вообще на нее не подействовала. Странно, что генокод может сделать человека настолько устойчивым к подобным манипуляциям.

— Может, ее генокод ни при чем, — пожимаю я плечами и начинаю завязывать другой шнурок. — Наверное, это сверхчеловеческое упрямство.

— А вы с Трис вошли в стадию взаимных обид после разрыва? — усмехается она. — У меня в этом — большая практика, знаешь ли, после того, что случилось с Уиллом. Тебе обязательно надо покритиковать ее нос.

— Мы не расставались, — улыбаюсь я. — Но приятно узнать, что ты питаешь к ней столь добрые чувства.

— Извини, я подумала, что вы… — щеки Кары становятся пунцовыми. — Если честно, я ее уважаю.

— Я просто шучу. Здорово, что ты переживаешь за нас.

— А кстати, что с ее носом?

Внезапно дверь в спальню распахивается, и на пороге появляется Трис собственной персоной. Ее волосы растрепаны, а в глазах — ужас. Меня мгновенно охватывает паника, голова начинает кружиться. Я подбегаю к ней, приглаживаю ее непокорную шевелюру, кладу руку ей на плечо и спрашиваю:

— Что случилось?

— Заседание Совета.

Она сжимает мою ладонь, потом идет к одной из кроватей, садится, и ее кисти безвольно повисают между колен.

— Не хочется быть назойливой, — произносит Кара, — но, тем не менее, повторю вопрос Тобиаса, что случилось?

Та только машет головой, словно пытается вытрясти из волос пыль, и наконец выдыхает:

— Совет строит большие планы.

Она вводит нас в курс дела. Я устраиваюсь рядом с ней и обнимаю ее. Смотрю в окно на поблескивающие, готовые к взлету самолеты. Скоро с них распылят сыворотку памяти над городом.