Александр Колин - Комедия убийств. Книга 1

Гребцы не бросили весел, и драккары Плетенобородого (числом три, четвертый, с экипажем из южной окраины владений Бьёрна, не успел за товарищами) продолжали мчаться навстречу врагу.

— Знак Одина! Великий Один посылает нам знамение! — затрясшись все телом, истошным голосом завопил горбун. — Боги гневаются на Эйрика за то, что обманывал викингов, говоря им, будто он сын его. Это знак! Знак великого Одина!

Сидевшие на веслах воины еще больше растерялись, но продолжали грести.

— Что стоишь, крабий корм? Поверни руль! — закричал колдун, сверля лицо рулевого безумными глазами. — Один велит тебе! — Воин повиновался, а колдун закричал неожиданно громко и зычно, так что его слышали и на двух других ладьях: — Я слышу голос Одина, он велит нам немедленно возвратиться в страну фьордов!

Торгрим поднял широко раскинутые руки и, взметая ладони к небу, громогласно воззвал к верховному богу королей моря, прося у конунга Асгора помощь, дабы исполнить его волю. Безумные глаза Торгрима вылезали из орбит, извергая молнии. Из перекошенного рта, клоками оседая на серебряной бороде, летела пена.

Не то суеверный страх, не то благоговейный восторг (не часто боги посылают людям столь явные знаки своей воли) охватил норманнов. Мороз пошел по коже храбрецов; случилось ли это оттого, что вокруг внезапно стало темно и холодно, или же по иной причине, никто не рискнул оспорить приказ Бьёрна. Два остальных корабля повторили маневр флагмана, гребцы истовее налегли на весла, крепче вцепляясь заскорузлыми пальцами в отполированное до блеска дерево. Драккары заскользили по водной глади, оставляя далеко позади суда мавров.

Те не слишком-то и рвались преследовать три одиноких ладьи, сосредоточив внимание на девяти других кораблях морских разбойников. Последние также не могли не заметить того, что происходило в небе.

Тех, кто струхнул поначалу (по большей части новички), воодушевили Эйрик и старый Торольф, сказав, что Один намеренно закрыл солнце, чтобы сынам сурового Севера было удобнее сражаться с врагами, привычными к блеску лучей дневного светила. И верно, подоспевшие лучники встретили достойный отпор со стороны викингов, которым еще минуту назад солнце било прямо в глаза, мешая стрелять.

Впрочем, всерьез беспокоили лишь корабли мавров, коих паруса быстро приближались в бессчетном множестве.

Местных моряков, по-видимому, не страшило знамение небес, или же их колдуны усмотрели в нем добрый для них знак, так или иначе вражеская флотилия обрушилась на едва отчаливших и не успевших набрать скорость норманнов. Тяжелые галеры, капитаны которых велели матросам убрать паруса, продолжая движение на весельном ходу, стремились пробить борта драк-каров; те же, управляемые искусными кормщиками, ловко избегали губительных таранов. Но враги, коих было втрое, вчетверо больше, со всех сторон окружили ладьи викингов. Закипела рукопашная схватка, а в ней северяне не знают равных.

Между тем небо все больше и больше заволакивали свинцовые тучи; вот уже сверкнули молнии и грянул гром. Едва отзвучали первые раскаты, как Эйрик надел дедов шлем с расправляющим крылья серебряным ястребом и, выхватив секиру, зычно воззвал к Одину, покровителю храбрецов.

Галера мавров мчалась прямо на корабль конунга, нацеливая окованный железом зуб тарана в борт драк-кара. Казалось, что столкновения не-миновать, но сжимавший рукоять румпеля старик Торлак Рёгнвальдсон, известный ловкостью и мастерством кормчего, спас флагман Эйрика и моряков от верной гибели.

Торлак еще молодым воином сражался бок о бок с дедом нынешнего вождя Эйриком Бессмертным, получившим из рук самой жены Одина Фригг чашу с волшебным медом, испив которого сделался неуязвимым для вражеского железа. Однако дочь великанши, Хель [12] Мифическое существо, дочь бога Локи, наполовину прекрасная женщина, наполовину безобразный скелет. Сам же Локи в скандинавской мифологии нечто вроде злого демона, хотя образ его очень неоднозначен, а злодейство его… многогранно. , которой приглянулся удалой молодец, жаждала видеть воина в подземных чертогах, а потому, когда упоенный битвой Эйрик громил врагов, попросила своего отца, Локи, на один миг отвлечь Одина, что тот, всегда готовый насолить последнему, и сделал. Крошечного мгновения вполне хватило для осуществления коварных замыслов Хель: мачта вражеского корабля, на борту которого сражался дед нынешнего конунга, внезапно подломилась и упала на грудь Эйрика Бессмертного, неуязвимого ни для меча, ни для секиры, ни для копья, ни для жала подлой стрелы [13] Эта легенда напоминает историю гибели сына Одина и Фригг, Бальда. Локи замыслил погубить его, тогда Фригг, узнав об этом, заставила все предметы, которые, по ее мнению, могли причинить вред сыну, поклясться, что они этого не сделают. Все, кроме омелы, заверили богиню в своей лояльности. Узнав об этом, Локи сделал из омелы дротик, которым и поразил Бальда. . Воин умер только через неделю, но все это время, лежа на смертном одре, не выпускал из пальцев рукояти меча (ибо пришедшие за ним валькирии открыли воину замысел Хель и Локи).