Колин Декстер: Убийство на канале

Перевод – Т. Муратова

Весь день во вторник его периодически подташнивало. В среду начало тошнить чаще. В четверг его стало прихватывать регулярно, но по-настоящему доходило до рвоты только время от времени. Рано утром в пятницу – обезвоженный, вялый и бесконечно истощенный, он едва-едва нашел в себе силы, чтобы добраться до телефона, и попытался извиниться перед шефами в полицейском управлении в Кидлингтоне за то, что почти наверняка не появится на работе в этот короткий ноябрьский день.

Когда он проснулся в субботу утром, то с радостью понял, что чувствует себя значительно лучше и, сидя на кухне свой холостяцкой квартиры в северной части Оксфорда, облаченный в полосатую пижаму, яркую и пеструю, почти как шезлонги у бассейнов, даже начал рассуждать выдержит ли его желудок одно печеньице. И тогда зазвонил телефон.

– Морс, – отозвался он.

– Доброе утро, сэр! (приятный голос). – Если можно, подождите минутку – начальник управления полиции хотел бы поговорить с вами.

Морс подождал. А был ли у него выбор? Никакого выбора, в сущности, не было, поэтому он занялся просмотром заголовков «Таймс», которую почтальон только что опустил в щель почтового ящика – поздновато, естественно, как и каждую субботу.

– Соединяю вас с суперинтендантом, – послышался тот же приятный голос, – один момент, пожалуйста!

Морс ничего не сказал, но почти готов был помолиться Богу (большое событие для атеиста вроде него), чтобы Стрейндж поспешил к телефону и сообщил, что он имеет сообщить … На лбу его начали выступать капли пота и он левой рукой поискал в кармане пижамы носовой платок.

– А! Морс? Алло? Я соболезную и надеюсь, что ты ненадолго вышел из строя, старик! Но ты не единственный, знаешь ли! Мой шурин и тот – подожди, вспомню, когда это было? Одна-две недели назад, вроде бы. Нет, вру – пожалуй, три. Но это без разницы две или три, не так ли?

Пот уже тек большими каплями по лбу Морса, и он вытер его еще раз, издавая при этом в ответ некие одобрительные восклицания.

– Надеюсь, что не вытащил тебя из постели?

– Нет, нет, сэр.

– Хорошо! Хорошо! Я просто решил позвонить, чтобы обменяться парой слов. Слушай… смотри сюда, Морс! (Очевидно, Стрейндж пришел к некоему решению). – Сегодня нет нужды приходить! Вообще нет никакой необходимости! Ну, естественно, если внезапно не почувствуешь себя намного лучше. Мы тут справимся кое-как. Кладбища полны незаменимых людей… Так ведь?

– Благодарю, сэр. Очень любезно с вашей стороны, что позвонили. Я очень тронут… но я в принципе в эти субботу и воскресенье не дежурю…

– Ах, так? А! Ну, очень хорошо тогда! Это э-э… очень хорошо, не так ли? Как раз полежишь немного.

– Вероятно, сэр, – ответил Морс устало.

– Но ты говоришь, что уже на ногах, не так ли?

– Да, сэр!

– Видишь ли, ты лучше прямо сейчас ложись, Морс! Так прекрасно отдохнешь… в субботу и воскресенье, я хотел сказать… не так ли? Это для человека, который не здоров, то что нужно – отдых в постели, и ничего другого. Тот шарлатан, доктор, то же самое сказал моему шурину… подожди, когда это было?

Позже Морс помнил, что культурно закончил телефонный разговор – с выражением соответствующей озабоченности здоровьем шурина Стрейнджа; помнил также, что в третий раз провел рукой по лбу – теперь уже совсем мокрому и леденяще холодному – и после вздохнул раз-другой изо всех сил… после чего бросился в ванную…

Миссис Грин, женщина, которая приходила по вторникам и субботам убираться по утрам, была той, кто набрал номер «Скорой помощи» и вызвал неотложку. Она обнаружила своего работодателя сидящим у стены в коридоре – в сознании, видимо трезвого и в относительно приличном виде, если не считать темно-коричневых пятен на упомянутой пестрой пижаме – пятна, которые по цвету и виду напоминали осадок в кофеварке. А она очень хорошо знала, что они означают , потому что тот нетактичный, жестокий доктор дал ей понять (пять лет минуло с тех пор), что если бы его вызвали сразу, мистер Грин может быть все еще был бы…

– Да, так точно, – говорила она, удивительно властно взяв дело в свои руки, – точно с южной стороны направления по Бэнбери-Роуд. Да! Будем ждать.

В 10:15 тем же утром Морс неохотно, хотя и без сопротивления, дал согласие поместить себя в скорую.