Павел Брыков - Томас

Рома был плохим мальчиком. Родителей не слушал, сильных сторонился, а слабых задирал. Жил в центре на Банковой и, хотя в своей дворовой компании был «подай-принеси», но в бурсе царевал. Когда подрос, и его старшие дружки перебрались кто в Киев, кто в Москву, продолжал с ними дружить. За глаза все местные звали Рому Хлеборезкой или Хлеборезом. Прозвище свое он получил ещё в школе. Все забыли, откуда оно пошло, да я-то помню — это был третьеклассник Миша Соловьев, у которого Смехов однажды отжал рубль с полтиной. На вопрос друзей, почему не сопротивлялся, мальчик честно признался: «А попробуй не отдай. У него во какая хлеборезка!», — и растопырил пальцы, показывая какая.

С подачи двоюродного брата, который на Октябрьском и в Пятихатках держал пункты металлоприёма, Рома после бурсы осел на тёплом месте — в бюро ритуальных услуг. В армии не служил — откупился. Через несколько лет, после героической кончины брата, которого пристрелили в Питере во время командировки, Рома старшими товарищами был поставлен начальником этого самого «Бюро».

Бизнес шел успешно. Народ в те годы умирал исправно, как впрочем и сейчас, и у Ромы, наконец, завелись деньги. Копить он умел — с рождения был хорошо развит инстинкт самосохранения, который не позволял глупо прожигать честно, ну, почти честно, заработанное. Поэтому Рома большую часть пускал в дело. В день встречи с Томасом за ним, помимо «Бюро», также числились три АЗС, хлебопекарня, доля в оптово-торговой базе «Кассандра» и кое-что по мелочи. А «бумер» он прикупил накануне — это был подарок на Новый год.

Томас провел взглядом белого красавца, и продолжил ни к чему не обязывающий дорожный трёп:

— Как вас по имени отчеству?

— Леонид Сергеич. А вас?

— Томас.

— Очень приятно.

— И мне.

Водитель, заметив загоревшиеся стоп-сигналы у впереди едущей «пятерки», чуть сбавил скорость.

— Леонид Сергеич, а вы загадки любите?

— Смотря какие.

— Сложные. Вот пример: один африканский богатырь победил африканского беса, но загадка состоит в том, что бес-то был бессмертным! Задача, — водитель поднял указательный палец. — Как можно убить беса, если бес — бессмертный?

— И это всё?

— Всё!

Сергеич задумчиво двинул бровями и, приподняв верхнюю губу, потыкал острыми кончиками желтых от табака усов в перегородку носа. Это смотрящим на старика со стороны было неприятно, а его самого такая привычка успокаивала.

— Не, не знаю, — честно признался. — Никогда подобного не слышал. А вам отгадка известна?

— Нет! Поэтому и спрашиваю.

Томас вздохнул и мазнул взглядом по сторонам.

— А что это, отец, нас всякая мелочь обгоняет? Не притопить ли нам комаринского?

— Почему бы и нет? — заулыбался Сергеич. — Машинка выдержит?

Томас хмыкнул:

— Ослик-то? Может ему и пора на покой, но сегодня он своё не упустит.

И нажал на гашетку — только столбы замелькали.

— Вам где вставать, отец?

— Да тут скоро. За «Пирожковой» налево.

Эту столовую так прозвали из-за того, что в ней часто поминки стравляли. Здание стоит перед большой площадью. В Городке в те времена исправных светофоров было не более сотни, и три парочки как раз висели в этом самом месте. Если бы они не работали, и рассказывать в этой книжке было бы не о чем...

Хотя... Хорошенько поразмыслив... Нет, было бы о чем. Такие как Томас обязательно найдут себе приключения — факт!

Помните машину, приметную такую, с надписью на бампере «Иисус с нами»? Подъезжает эта машинка — новенький «опель», между прочим — к перекрестку. Горит зеленый. Скорость приличная. То-о-о-лько она стала выезжать на площадь, как — бац! — и желтый. За рулем сидел человек явно не из наших. Они там в европах привыкли жить по закону, ездить по хорошим дорогам, с освещением, фотокамерами, выписывающими штраф по почте. В общем, водитель возьми, да и нажми на тормоза. Да так звонко, с заносиком.

Как там пишут в романах? «Мгновение растянулось в вечность». «Опель» уже начал останавливаться, как — хрясь! — что-то въехало ему в задок. Водитель — носом в руль! То-о-о-олько он голову поднял — хрясь второй раз! Бедолага оказался упорным. Ему бы полежать, оклематься, может, и ничего бы и не произошло, но он снова стал шевелиться. Оперся на панель, поднял голову... и тут контрольным добило — сработала подушка безопасности.

Где-то секунд десять несчастного с нами не было, а там или закваска западная сказалась, или ещё что — очнулся. Отсоединил стянувший грудь чёрный ремень, с треском отвел сиденье назад. Открыв дверь, он еле протиснулся мимо резинового шара. Одна ножка на землю, вторая. Поворот всем туловищем. Встал. Отойдя от машины на пару метров, развернулся и с тоской посмотрел на инсталляцию «день не задался».