Рустем Сабиров - Вышел месяц из тумана [СИ]

— Слушайте. Не надо меня искать, пожалуйста. Давайте-ка так. Я сейчас привяжу вашу собаку к скамейке и пойду своей дорогой. А вы, коли вам так несложно ее найти, отыщете ее сами. Ведь как просто.

— Да нет, не всё просто. Во-первых, — голос женщины стал похожим на листовое железо, — вам едва ли удастся его привязать. Да и «пойти своей дорогой» у вас тоже едва ли получится. — Женщина в трубке вновь коротко хохотнула. — Так что сидите и ждите. Это недолго. Минут пятнадцать. Всё!

Вот так. Не всё так просто, говорите? Ладно. Он снова попытался подняться, но проклятая вибрирующая слабость усадила обратно. К тому же пес отпрянул назад и рыкнул весьма густо и угрожающе.

Вон как. Да ты, брат Зуав, умён и натаскан. Как в той песенке-то пелось — «Целься в грудь, маленький зуав, кричи ура!»

Заслышав свое имя, пес перестал рычать, подошел ближе вперил в него пристальные влажные глаза. Весьма обаятелен, ничего не скажешь. Такими обаятельными и выразительными глаза бывают только у праведников и сволочей.

Пес издал какой-то сдавленный писк и снова положил голову ему на колени. Э, нет, никакой ты не Барбос. Ты — Зуав, Преданный хозяевам. Ландскнехт. Ну давай, стереги. Мне с тобой не справиться, сэр Баскервилль. Как же они нас найдут? Опять по твоему чудо-ошейнику? Пес снова пискнул и вновь склонил голову набок. Тут он увидел, что одна из пластин ошейника, в отличие от других, вогнутая, и в ней, за перламутровой пленкой, — такое же клубящееся, вихреобразное свечение, как тогда, над зарослями акации, и тот же знак — развернутая Z — рубиновым пунктиром. Он после короткого колебанием ткнул ногтем. Пес вновь протяжно вздохнул. Как сдувшаяся игрушка. Послышался короткий писклявый зуммер, пластина потускнела и погасла. И тотчас ушло, словно утекло в землю, зыбкое бессилие в коленях…

И почти тотчас же, как он и ожидал, гневно запиликал телефон.

— Что вы натворили?! Вы соображаете, что вы натворили?!

— Практически ничего. Просто ваша собака оказалась умнее вас.

— Собака?! Что вы с ней сделали?!

— Помилуйте, что я могу с ней сделать? Здесь она. Передать ей трубку?

— Шутите? Это хорошо. Стойкий экземпляр. А вот теперь серьезно. Либо вы немедленно включаете навигатор и тогда отделаетесь сравнительно легко. Либо — вас все равно отыщут, и тогда всё будет куда хуже. Идти вам все равно некуда. Нет отсюда выхода, ясно вам? По крайней мере для вас.

— Не стану делать ничего, покуда вы не объясните, что происходит.

— Не сейчас. Всё, что надо, поймете потом. Вы — часть, скажем так, глобального эксперимента. Суть? Ну если только приблизительно. Представьте себе муравейник, большой, лесной муравейник. Этакий купол. Кстати, эксперимент так и именуется — Купол. Итак, купол. Под ним — сотни тысяч муравьев. Приглядеться к ним — бегают, мечутся, беспорядочно, хаотично. Человек ведь именует хаосом всё, в чем не в силах углядеть закономерности. На самом деле каждый муравей делает строго то, что ему предписано, ни шага в сторону. Хоть об этом не догадывается. Когда он отрабатывает то предписанное, он исчезает, и никто о нем не вспоминает. Человеческий мир — такой же муравейник. Технически более совершенный, но в сущности такой же. Каждый делает должное и уходит, так и не поняв, чью волю исполнял.

Что делаем мы? Купол в куполе. Плоть во плоти. Чего ради? А чего ради вообще все затевается. Ради власти. Мы просто возьмем на себя то, с чем надоело возиться Господу богу. Шутка, конечно. В сущности, любой путь к власти это — малый купол, вживленный в большой. В общем, нам нужны такие люди, как вы. Вам гарантируется жизнь. И — определенная свобода. Полная свобода — вы же понимаете — немыслима. Есть лишь варианты несвободы. Их напридумывали множество, но они в общем-то схожи. Кроме крайностей. Свобода это самая большая ложь, которую выдумал человек. Если кто-то громко зовет к свободе, будьте уверены, он припас новый ошейник, намордник и арапник.

— Положим, я всё это слышал и не раз.

— Именно! Нету в мире ничего нового. Хотя вас, наверное интересует, что будет с вами? Отвечу коротко: вы станете иным человеком. Совсем иным. Гражданин N перестанет существовать. Не пугайтесь, не то, что вы подумали. О вас в одночасье позабудут все, кто вас знал. Без всякого ущерба для себя, пустоты в памяти заполняются куда быстрее, чем любые другие пустоты.

— Но я сегодня, кажется, видел одного такого человека. И достаточно было услышать голос, как…