Рустем Сабиров: Снегопад

Обыкновенное кафе. Даже не кафе, а рюмочная. Все на месте — низкий, давящий потолок с грубой лепниной и подозрительно желтыми потеками, столики с дистрофичными иксобразными ножками, тяжелый дух засорившейся водопроводной раковины, музыка с мигалочками, барменша (или как там, барвумен?) с профессионально сонным лицом, на заднем плане — синхронно жующие морды охранников-вышибал. Наверняка, раньше тут был какой-нибудь приемно-сдаточный пункт.

Этот, в полупальто, уже заказывает. Задержимся покуда, столиков свободных много, это хорошо. Мало народу — это тоже хорошо. Какая-то совсем юная дева в ядовито-желтой ушанке из последних сил развлекает долговязого вислоносого юнца.

По одежде — иностранец, по выговору — поляк или чех. На подоконнике пристроилась еще одна парочка, дама что-то гневно и шепотом выговаривает своему невменяемому спутнику и показывает на часы. И еще двое-трое совершенно неразличимых и безмолвных. Тот, в полупальто, заказал коньячок, пятьдесят грамм, стакан минералки и шоколадку. Скромненько. Вот и моя очередь. Барвумен поднимает на меня жвачно-млекопитающие глаза, что означает: говори, но по быстрому.

«Мне, пожалуйста, водки, стакан минеральной. Ну и закусить. Что у вас, винегрет? Давайте винегрет». — «Сколько?» — «Винегрета?» — «Водки сколько, гос-споди! Сто, двести?» — «Давайте… давайте двести…» Тот, в полупальто, встал за самый дальний столик в углу. Как чувствует. Почему как? Чувствует. Теперь со всей этой снедью надо плавно переместиться туда, к столику в углу. И не тянуть, не тянуть, а то ведь допьет свой коньяк, сжует шоколадку и поминай как звали… А вообще утробное какое-то местечко, будто со страшной картинки в детстве. Были такие картинки. Они потом снились. И сейчас очень хочется — проснуться. И главное, еще не поздно уйти отсюда. Навсегда, навсегда…

Когда Виктор Сергеевич переместился к столику, неподвижно стоящий за ним мужчина, не подняв головы, отрешенно вертел в руках ополовиненный стакан с мертвенно пузырящейся газировкой. Неужто ждет? Теперь главное как-то начать разговор.

Как угодно, наплевать, с любой глупости. Или уж выпить сперва? Половиночку…

Ф-фф!

А это еще что? Ха, пуговица в винегрете. Дамская пуговка.

— Пуговица, — неожиданно громко хмыкнул Виктор Сергеевич, концом вилки брезгливо выбросил на столик маленькую желтую пуговицу. — Как говорится, пикантное блюдо.

— Это вы мне? — поднял голову сосед по столику.

— Да. То есть — вообще. Не в пуговице, конечно, дело…

— Не в пуговице. А в чем тогда? Говорите, только поживее. Вы меня уже который час пасете. Ну так вот, я вас слушаю. Что вы имели сообщить?

— Видите ли, — Виктор Сергеевич нервно стиснул стакан, — мне действительно кое-что хотелось вам сказать. Вернее, спросить. Вы только не удивляйтесь.

— Не удивлюсь.

— Дело в том, что вы очень похожи на одного человека. Вернее… Черт, дикость какая-то! Понимаете, это было давно, лет двадцать… пять тому назад. Нет, ровно двадцать пять! Как раз в декабре. У нас сегодня седьмое? Так вот, двадцать пять лет и два дня. Я тогда в армии служил… Это, простите, вам ничего не говорит?

— Не говорит.

— Но как же так! — воскликнул было Виктор Сергеевич, но тут же осекся — получилось глупо. Но почему-то именно в этот момент он почувствовал, что не ошибся. Такого сходства просто быть не могло. Главное — голос! Это характерное «В» с прикусом. Больше похожее на «Ф». Эта манера поминутно закрывать глаза. Не моргать, а именно закрывать глаза. Ну и что теперь делать? Бежать? Ведь просто быть такого не может. Бред!!

И вообще тут произошло нечто странное. Сначала будто совершенно исчез воздух.

Его словно разом откачали, попросту вынули густой, продымленный туманный куб.

Люди пропали, остались только колышущиеся тени вышибал. Потом он совершенно отчетливо с горячечной ясностью увидел себя со стороны, одинокого, привалившегося к столику с полупустым стаканом в руке. Рядом с ним никого не было. Причем сам он выглядел таким одиноким, потерянным. Ему вдруг стало жаль самого себя, словно он видел себя в последний раз. «Бред», — с непонятным ожесточением повторил Виктор Сергеевич, крепко зажмурился и вновь открыл глаза.

Люди вернулись, кроме девицы с чехо-поляком. Его собеседник был на месте и смотрел на него с любопытством.

— Что с вами? — спросил он с равнодушным участием. — Вам нехорошо?

— Нет, — Виктор Сергеевич с усилием рассмеялся. Он в самом деле немного пришел в себя. Только голова еще кружилась.