Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия

Среди круглых пригорков стоял холм с плоской вершиной, увенчанный громадой из розового и желтого камня. Семь башенок по бокам, зубчатые стены, укрепленные ворота. Не просто декоративный замок, где в лунные ночи устраиваются балы. Крепость.

— Вот это называется домом?

— Ну да. — Мэтью набрал на мобильнике номер. — Maman? Мы почти приехали.

Ему что-то ответили и тут же прервали связь. Мэтью, криво улыбаясь, тронулся с места.

— Она ждет нас? — Я сделала усилие, чтобы голос не дрогнул.

— Ждет.

— И что… все в порядке? — «Это ничего, что ты везешь домой ведьму?» — подразумевал мой завуалированный вопрос.

— Изабо в отличие от меня не любит сюрпризов.

Мэтью свернул на обсаженную каштанами дорожку вроде козьей тропы, поднялся на холм, проехал между двумя из семи башен в мощеный двор перед главным зданием. Справа и слева партерами тянулись сады, переходящие в лес.

— Готова? — спросил Мэтью, припарковавшись.

— Как нельзя более.

Он открыл дверцу, помог мне выйти. Одергивая свой черный жакет, я смотрела на фасад замка и думала: то ли еще будет внутри.

Дверь отворилась.

— Courage, [36] Мужайся (фр.). — сказал Мэтью, поцеловав меня в щеку.

Величественная и холодная Изабо, стоя в дверях своей твердыни, гневно взирала на сына.

Мы поднялись по ступеням, и Мэтью, чтобы поцеловать ее, согнулся на добрый фут.

— Войдем или будем знакомиться прямо здесь?

Изабо пропустила нас в замок. Ее глаза прожигали меня насквозь. Пахло от нее чем-то похожим на сарсапарель с леденцами. Через темный коридор с пиками, направленными прямо в голову гостю, мы прошли в холл с высокими сводами. Роспись на стенах, явно относящаяся к девятнадцатому веку, изображала собой нечто средневековое. Львы, лилии, змея, кусающая свой хвост, морские раковины. Винтовая лестница в дальнем конце вела на одну из башен.

Здесь я в полную силу ощутила на себе взгляд Изабо. Она служила воплощением той устрашающей элегантности, которая у француженок, похоже, в крови. Подобно сыну — выглядевшему чуть старше ее — она носила монохромные цвета, делавшие бледность не столь заметной, только ее гамма восходила от кремового к светло-коричневому. Все в этом ансамбле, от темно-желтых туфель из мягкой кожи до топазовых серег, было просто, но дорого. Радужка окружала расширенные зрачки изумрудными кольцами, высокие скулы спасали ослепительно-белое лицо от пошлой красивости. Волосы имели цвет и текстуру меда, на шее был повязан шарф из золотистого шелка.

— Надо быть осторожнее, Мэтью. — Ее акцент придавал старинное звучание его имени; голос, мелодичный и завлекающий, как у всех вампиров, напоминал далекий перезвон колокольчиков.

— Боишься сплетен, Maman? Ты же всегда гордилась своими радикальными взглядами. — Снисходительность в тоне Мэтью сочеталась с нетерпением. Брошенные им ключи скользнули по полированному столу и уткнулись в фарфоровую китайскую чашу.

— Никогда не была радикалом, — ужаснулась Изабо. — Новшествам придают слишком большое значение.

Она оглядела меня с ног до головы, и ее прелестный рот сжался в тонкую линию.

Неудивительно, что увиденное ей не понравилось. Я попыталась взглянуть на себя ее глазами: песочные волосы, не очень густые и не слишком ухоженные, россыпь веснушек из-за долгих часов на воздухе, длинноватый нос. Лучше всего у меня глаза, но недостаток стиля и они не могут восполнить. На фоне ее элегантности и всегдашней безупречности Мэтью я выглядела и чувствовала себя как неприметная мышка. Я снова одернула жакет. Хорошо хоть, что пальцы не электрические — будем надеяться, что свечения, о котором говорил Мэтью, я тоже не демонстрирую.

— Диана Бишоп — моя мать, Изабо де Клермон, — произнес Мэтью.

Изабо чуть заметно раздула ноздри.

— Не люблю, как пахнет от ведьм. Что-то сладкое и омерзительно зеленое, как весна. — Она в совершенстве владела английским.

Мэтью разразился речью на смеси французского, испанского и латыни. Голоса он не повышал, но гнев чувствовался безошибочно.

— Cela suffit. [37] Ну, довольно (фр.). — Изабо провела рукой по горлу, я, сглотнув, невольно потянулась к воротнику жакета. — Диана, — с непривычной интонацией протянула она и подала мне руку. Я слегка пожала ее холодные белые пальцы. Мэтью держал меня за левую руку, и мы на миг образовали странный кружок из двух вампиров и одной ведьмы.

— Encantada.

— Она рада с тобой познакомиться, — перевел Мэтью, выразительно посмотрев на нее.