Александр Бруссуев - Радуга 1

— Ты ли мне будешь указывать, как я работаю, — фыркнул охранник и дубинку свою положил на плечо, как хлопушку для мух в ожидании очередной жертвы.

«Вот ведь какая незадача!» — подумалось Саше. — «Этот может и ударить. Да и ударит, наверно, сволочь такая. Как же потом на работу возвращаться в избитом виде? Крикнуть помощи, что ли? Так неудобно как-то. Зарядить ему по роже? Не совсем уверена, что попаду, да и пачкаться что-то не хочется».

— Так, вызывай свое начальство, некогда мне тут заниматься объяснениями, — резко, насколько могла, произнесла она и неожиданно для себя добавила. — Понял, быдло?

— Ах, так! — обрадовался охранник. — Оскорбление при исполнении!

И резко выбросил руку со своей дубинкой. Не в сторону куда-нибудь, а прицельно в голову, намереваясь достичь сразу двух целей: причинить боль и унизить. Как ни удивительно было Саше впервые со школьной скамьи оказаться вовлеченной в драку, к тому же с совсем незнакомым человеком, да еще и мужчиной, да еще и без повода, организм ее оказался готов: она сделала полшага назад и в сторону. Дубинка просвистела совсем рядом, но не коснулась ни лица, ни одежды — ничего, кроме воздуха.

Они очень удивились: и Саша, и охранник. Первая — что уклонилась, второй — что промазал. Каким должно было быть дальнейшее развитие событий, скорее всего — плачевное для девушки, можно было только гадать.

Саша в растерянности закрыла глаза, и в ту же секунду агрессивный вахтер заговорил. Но речь его была почему-то маловразумительной и больше напоминала попытку больного хроническим насморком произнести скороговорку, насыщенную звуками «б» и «м».

Она ожидала очередного, на сей раз более меткого удара, по своему самолюбию и здоровью, но ничего не произошло, только охранник что-то продолжал бубнить. Саша открыла глаза и увидела Аполлинария.

— Здравствуйте, уважаемая Александра Александровна, — сказал он. — А я уже заждался Вас. Хотя, честно говоря, думал, что Вы сначала позвоните нам, или попытаетесь навести какие-то справки. Но Вы замечательно непредсказуемы.

Аполлинарий держал правой рукой охранника за нос, и полностью игнорировал попытки того что-то сказать, брыкаться, танцевать или петь песни. Чем активнее крутил глазами человек в униформе, чем быстрее он греб перед собой руками, изображая пловца, тем сильнее сдавливали пальцы Аполлинария его нос.

— Я и говорю, как просто отдаться на волю хаоса, — меж тем произнес сотрудник «Дуги». — Вы сами теперь видите, до чего бывают обозлены люди. Можете ли Вы себе представить, чтоб еще пару-тройку лет назад какая-нибудь тетенька на вахте, ну, или почтенный старичок-вохровец, полез драться с незнакомым человеком. Этот же — без тени сомнения. Новенький, следует сказать, но откуда же он такой взялся? И, главное, зачем? С какой целью? Вот ведь, какая загвоздка. Ладно, этого мы, положим, сейчас уберем. Но где гарантия, что на его месте не возникнет такой же, но хитрее. Подождите минутку, любезная Александра Александровна, сейчас мы с Вами побеседуем обстоятельнее, но в другой, более располагающей для этого обстановке.

Он подошел к вертушке, ведя за собой удрученного и уже притихшего охранника, нажал на кнопку и вышел с ним по направлению к входной двери. «Каким же образом он здесь оказался?» — подумала Саша. — «Перепрыгнул через барьер, что ли? Энергичный дяденька!» У вахтера из носа потекла кровь, оставляя на мраморном полу вестибюля круглые кляксы.

Аполлинарий вернулся совсем скоро, выложил на конторку дубинку, ремень, переговорное устройство и бумажник, охранник не вернулся совсем.

— Еще одну минутку, Александра Александровна, — сказал он и вытащил из вахтерского загона телефон, наверно, местной связи, набрал три цифирьки и ласково проговорил. — Петенька, голубчик. Тут один из твоих, новенький, бузу устроил, царем себя объявил. Вынеси ему трудовую книжку, он сидит перед входом и совсем не против уволиться. Пусть уж идет на все четыре стороны с Богом.

Потом послушал немного ответ, временами вставляя «ах, по договору?», «сутки через трое?», «53 отделение?» и подвел итог:

— Ладно, не переживай. Все процессуальную процедуру я тебе обеспечу, с возмущенными коллегами этого, как ты говоришь, Вышдока, мы разберемся, буде они гореть праведным пролетарским гневом, в чем я лично сомневаюсь. Вот и договорились. К себе не приглашаю, сам понимаешь — секретность, безопасность и прочее. Увидимся.

— А что делать? — повернулся он к Саше. — Приходится вяло сопротивляться. Нам это по силам. Надеюсь, Вы тоже вольетесь в наши стройные ряды, будем вместе отстаивать свои темные интересы.