С вершины холма, поросшего высокой травою, открывался великолепный вид на близкий посад, на сверкающую на солнце речную гладь, на большое озеро далеко за лугами и на бескрайнюю полосу леса. Стоящие у пристани ладьи казались отсюда маленькими смешными корабликами, что мастерят иногда дети.
— Чьи это корабли, Хакон? — поинтересовался Истома Мозгляк.
— Какого-то хазарского купца. А что?
— Да нет, ничего. — Истома сплюнул в воду. — Только, похоже, у этого хазарина те же товары, что и у нас.
— И что с того? — заволновался Лейв Копытная Лужа. Он уже знал, что Истома никогда ничего не посоветует зря.
— А то, что они могут оказаться в Булгаре раньше нас либо одновременно с нами, что одинаково плохо.
— Чем же?
— Они же собьют нам цены, сынок! — не выдержал тупости Лейва Хакон. — Мы зря не продали здесь рабов, вряд ли в Булгаре возьмем за них хорошую цену.
— И что же делать? — понял наконец Копытная Лужа. — Надо что-то придумывать: либо расторговаться поскорее здесь, продав всё лишнее, с чем много хлопот, либо... либо...
— Либо — надолго задержать купца здесь, — продолжил Истома. — Это хорошая мысль, вот только как ее исполнить? Подумаем.
Он думал долго, до самого вечера. Советовался с Хаконом, с Альвом, с другими приказчиками, бегал к хазарским судам, о чем-то выспрашивал артельщиков. За это время Лейв Копытная Лужа успел еще раз пройтись по торгу, вернуться обратно, перекусить печенной на костре рыбой и выслушать вернувшегося с докладом Грюма.
Затем вновь все собрались в шатре Лейва, и Истома Мозгляк поведал то, что ему удалось узнать. Оказывается, хазарин отправился в путь не один, а с дочкой-красавицей, которую побоялся оставить в Хазарии без присмотра. Выходит, дочку он любит, души в ней не чает и наверняка строит насчет нее какие-то планы. Скорее всего — мечтает выдать замуж за какого-нибудь знатного человека. А если эта красавица-дочка вдруг исчезнет именно здесь, в Белоозере? Что купец будет делать — искать дочку, или спокойно продолжит путь?
— Но как же мы ее украдем, если она всё время на ладье? — выслушав Истому, пожал плечами Альв Кошачий Глаз.
— Всё время на ладье, говорите?! — вдруг усмехнулся Лейв. Глаза его зажглись. Сейчас собравшиеся поймут, что и он, Лейв Копытная Лужа, сам по себе тоже чего-нибудь да стоит, несмотря на молодой возраст.
— Дочку хазарина зовут Халисой, она до сих пор гуляет меж холмов в компании какого-то поклонника распятого бога и четырех вооруженных слуг, — важно поведал Лейв. — У хазарина еще есть и наемники-норманны, людишки известного многим здесь молодого бильрестского ярла Хельги, сына старого Сигурда.
— Вот их-то и следует опасаться, — кивнул Альв, — а не вооруженных слуг. Сколько их, ты говоришь, там? Четверо?
— Если считать всех... — Лейв пошевелил толстыми губами. — Получится шестеро.
— Шестеро...
— Нет, пятеро... Монах, как мне сказали, встретил здесь своих собратьев из свиты какого-то Константина или Кирилла, именуемого некоторыми просветителем хазар, болгар и словен.
— Значит — пятеро.
Альв и Истома переглянулись...
В живых остался лишь один Найден — опять повезло. А может, снова получив удар по голове, он просто слишком быстро вырубился, так что его сразу сочли мертвым? Четверым хазарским воинам — вооруженным слугам Вергела — повезло меньше. Вернее сказать, вовсе не повезло. Четыре остывающих трупа с колотыми ранами в груди лежали у подножья холма, зачем-то аккуратно уложенные лицами на восток. Один из них держал в мертвой руке желтый пергаментный свиток.
Хельги нагнулся, разжал скрюченные пальцы. «Вргл хзр», — было написано рунами.
— Хазарину Вергелу, — перевел ярл. Развернул свиток, бросил взгляд на Вергела: — Читать?
Хазарин кивнул.
— «Если хочешь увидеть живой свою дочь, через десять дней зароешь на этом же месте сто кун», — прочел Хельги и тут же подсчитал: — Пять гривен серебром. Не очень-то большая цена... Похоже, здешние лиходеи еще не совсем потеряли остатки чести. До нитки не раздевают.
— Так она жива, слава Иегове! — До Вергела наконец начал доходить смысл письма. — Да я не пять... я десять гривен готов заплатить. Жива! А десять дней. Что ж, подождем...
— Да, пожалуй, — согласился Хельги.
За это время многое можно придумать, хотя, вообще-то, можно и ничего не придумывать, а просто сидеть и ждать, ведь и в самом деле выкуп за красавицу Халису потребовали невеликий. Однако не сумма выкупа насторожила Хельги — впрочем, может быть, и она тоже. Но самое главное — руны. Почему письмо было написано норманнскими рунами? Не хазарскими, не местным словенским письмом-глаголицей. Почему? Автор не знал словенского? Маловероятно.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу