Дмитрий Дейч - Игрушки

Прежде всего — дельный совет: если ты вошёл в чужую квартиру в костюме Деда Мороза, за плечами у тебя — мешок, борода из ваты затрудняет дыхание и её время от времени приходится выплёвывать (это с непривычки, — говорит Опциональная Снегурочка, — это пройдёт), и в тот самый момент когда ты переступаешь порог, кто-то хватает тебя сзади за глотку и профессиональным полицейским захватом перекрывает кислород, так вот, если ситуация напоминает сказанную, постарайся задержать дыхание.

Тебе понадобится ВОЗДУХ.

Ты человек, люди — дышат.

Ты не можешь оставаться без кислорода больше минуты, а в состоянии паники — и того меньше.

В это мгновение мир сужается до нескольких сантиметров: до обидного мало, и всё, что удаётся разглядеть (помимо клочьев казённых ватных бровей) — мускулистое предплечье агрессора, того, кто подло напал на тебя сзади, в самый деликатный момент, когда ты открыл рот, чтобы произнести: «Что, заждались? А вот и я!», когда ты сделал первый решительный шаг навстречу Судьбе.

2

Человек — куда более хрупкое существо, чем ему самому представляется. Меня вовсе не удивляет тот факт, что порой довольно одного неудачного падения в ванной, чтобы засадить молодого полного жизненных сил яппи в инвалидную коляску на всю оставшуюся жизнь. С другой стороны (история это подтверждает), неотвратимый удар судьбы способен в последний момент сменить траекторию, и вместо того, чтобы сровнять твой дом с землёй, угодить в дерево, забор или колодец.

Так, однажды в Армении я попал в горный обвал: вместе с тоннами камня, земли и пыли спустился по склону горы со скоростью курьерского поезда: путь в три километра, который занял при подъёме несколько часов, я проделал за минуту. Вокруг меня катились валуны, каждый — величиной с небольшой дом. Когда всё окончилось, самым трудным было — поверить в то, что это произошло.

Друзей-одноклассников, которые были свидетелями моего падения, я встретил на середине горного склона: они спускались вниз, чтобы отыскать моё бренное тело, я поднимался, чтобы сообщить им, что жив и здоров.

Ни единой царапины.

Ни дырочки на одежде.

У меня осталось отчётливое ощущение, будто я прокатился на лыжах. Похоже, всё так и было.

Но когда я пришёл в себя на полу чужой квартиры в костюме Деда Мороза, первое впечатление сложилось не самое оптимистичное ( боже , — подумал я, — мне сломали шею ). Мои шейные позвонки решили сменить хозяина, и для начала каждый из них сдвинулся — ненамного, на миллиметр-другой. Оказывается, этого вполне достаточно для того, чтобы перестать считать шею своей собственной.

Следующая мысль: как же здесь воняет!

Это может показаться невероятным, но похоже, что запах этого помещения сыграл для меня роль нюхательной соли или нашатырного спирта, только вместо крохотной склянки под носом, в наличии имелась квартира на 150–170 метров квадратных, и каждый её сантиметр был источником невыносимого зловония.

Я не знал ещё, что успею принюхаться к этому запаху и даже в какой-то (роковой) момент перестану обращать на него внимание. Моё обоняние было потрясено до такой степени, что прежде чем я понял что происходит, меня стошнило.

Если тебе, внучек, когда-либо доведётся блевать в костюме Деда Мороза, первое что ты должен сделать (до, а не после) — это как можно быстрее снять накладную бороду.

Или хотя бы приподнять её на резинке.

Или хотя бы раздвинуть пальцами отверстие напротив рта, чтобы тебе было куда блевать.

В противном случае ты окажешься в том положении, в каком оказался я, когда приступ рвоты прошёл.

Нужно было как-то жить дальше. Я бы предпочёл отмотать назад. Или — в крайнем случае — вперёд (хоть и представлял себе степень риска). Но у меня не было выбора: жить предстояло тут и теперь, несмотря на то, что это казалось совершенно невозможным, немыслимым.

Каких-нибудь пару часов спустя я был уже настолько пьян, что, вспоминая первые мгновения своего пребывания в квартире Витька, хохотал до слёз. Витёк, ну как, как же ты мог додуматься до этого? — спрашивал я, и Витёк добродушно улыбался и отвечал: а шо? Я смотрел по сторонам, думая о том, что можно сделать с обыкновенной тель-авивской квартирой за пару лет непрерывной пьянки: грязь, жир и копоть покрывали ровным слоем все без исключения предметы, находившиеся в пределах досягаемости: стены, стулья, холодильник, дверные ручки и даже экран телевизора.

А ведь ещё каких-нибудь пол часа назад я раскачивался в такт музыке на переднем сиденье минибуса и подпевал Снегурочке Маше, не подозревая о том, что меня ждёт полная приключений ночь в компании сумасшедшего алкоголика.