Олег Синицын - Лист Мёбиуса

На свадьбе было всего два музыкальных инструмента – баян и шестиструнная гитара, которую на время мне одолжил Илья. Поэтому волей-неволей возникло товарищеское противостояние между сторонниками современных песен и танцев и песен и плясок старшего поколения. Сначала я пел какую-нибудь песню из репертуара «Землян», «Машины времени», «Интеграла», Антонова, Пугачевой… Затем звучали на баяне «Монтажники-высотники» или «Заводская проходная», песни Зыкиной или Утесова. С обеих сторон репертуар был неисчерпаем. Но «молодежная» тематика стала преобладать, так как я периодически включал песни собственного сочинения, а также из кинофильмов и мультфильмов, в ход пошли «Битлз», «Бони М», «Пинк Флойд»… Ольга всячески мне помогала. Подпевала вторым голосом, напоминала слова, запевала свои песни, а я только подбирал быстро мелодию и подыгрывал. У нас появилось общее дело, оно сближало нас, крепило музыкальный союз.

Бывали моменты, когда противоборствующие стороны объединялись на время и пели что-то общее:

– Ой, загулял, загулял, загулял

Парнишка, парень молодой, молодой.

В красной рубашоночке,

Хорошенький такой!

А я и есть тот самый парнишка – в красной рубашоночке фирмы «Фэкон»! Девчонки уже поглядывали на Ольгу с завистью: успела же заарканить самого видного парня на свадьбе. Мне эти взгляды льстили, расправляли крылья, добавляли куража! Вот я уже забрался на какую-то возвышенность – то ли подиум, то ли трибуну – и ору во все горло:

– Быть может, я в пещере жил,

Покрыт звериной шкурой был!

И страшен был, бесстрашен был,

С копьем на мамонта ходил!

Ух-ах! Ух– а-а-а-а-а-ах!

Вот здесь громогласное эхо фойе в самый раз! Многократно увеличиваются звуки подпевающей в экстазе толпы. Ольга была в восторге, сильное возбуждение охватило ее, она смотрела на меня с обожанием. Дирижер хора находился в своей тарелке!

Весьма довольным выглядел и Александр Нетленный. Он поглядывал на своих новых родственников с чувством превосходства и как бы говорил: «Вот видите, вот видите! Плохих не держим!» Конец его синего галстука был заброшен на плечо. Пиджак уже покоился на спинке стула.

Баянист сдался, налил себе полстакана водки и уснул. Старшее поколение, лишившись основной огневой поддержки – баяна, – утихомирилось и перешло к анекдотам и длинным разговорам за «жисть».

Молодежь же позиций не сдавала. Мы горланили песни до самой темноты, пока у меня не охрипло горло и не заболели пальцы. Из некоторых уже сочилась кровь.

– Все – отдыхаем, – я отложил гитару и без всякого брудершафта стал целовать Ольгу.

– Уйдем отсюда, – шепнула она мне.

Вот тут-то мы и обнаружили, что «все подруги по парам в темноте разбрелися», то есть все вакантные места во Дворце заняты. Я вспомнил о большом концертном зале и повел туда Ольгу.

Как оказалось, на свадьбе было не два инструмента – баян и гитара, – а три. Третий инструмент – рояль – стоял в полумраке сцены концертного зала. На нем происходило какое-то действо. Тут мы с Ольгой увидели большую задницу, ритмически колыхавшуюся вверх-вниз, и приглушенные сладострастные женские стоны. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что задница принадлежит дяде Пете, который был без штанов, но в пиджаке. Полами пиджака он попытался прикрыть лицо солидной незнакомки, это ему плохо удавалось. Он замахал рукой в нашу сторону и прохрипел какую-то пьяную бредятину, типа: «Проваливайте отсюда, не мешайте работать!»

Удивительное дело – большая сцена, большой зал, а им места мало для интима! На двоих им подавай такую территорию. Но делать нечего, и мы ретировались. Найти укромный уголок было непросто. В конце концов, одна из лестниц, ведущих на второй этаж, привела нас на небольшую площадку, с одной стороны которой были перила, а с другой – вход, возможно, на крышу. Вход, естественно, был заперт, зато рядом я обнаружил при помощи зажигалки небольшую аркообразную нишу (фальш-арку, что ли). В нише обнаружилась фреска местных художников-самородков – девушка стояла на стоге сена, подбоченясь, а правой рукой прикрывала лицо козырьком, всматриваясь вдаль. Яркий сарафан развевался на ветру, обнажая загорелые ноги. Внизу у стога стоял юноша в косоворотке с вилами, обнажая плотоядные зубы. Фреска как бы говорила: «Попалась, голубушка, вот я тебя сейчас на вилы!»

На нишу можно было присесть, что я и сделал, привлекая к себе Ольгу. Наши поцелуи, неожиданно бурные и энергичные, завели нас далеко от безобидных игр. Руки мои жадно ощупывали Ольгу с ног до головы, губы нашли ее груди и присосались к ним. В какой-то миг я решился снять с нее трусики и не обнаружил противодействия. Трусики быстро перекочевали мне в задний карман «вранглеров». Ольга тоже не теряла времени зря и по-хозяйски завладела моим мужским достоинством, заиграв на нем нежными пальчиками, как профессиональная флейтистка. И вот я уже проникаю в нее, держась за упругие ягодицы.