Олег Синицын - Лист Мёбиуса

– Кто эстонец? – мы бесцеремонно разглядывали друг друга. Она – с апломбом опытной женщины, я – с энергичностью молодого жеребца, рвущегося из загона топтать и топтать вольные степи! Мне показалось, что я читаю ее мысли. Прямо как Иван Григорьевич читал мои! Я хороший ученик или это последствия употребления «бойковки»? Закира Шихановна откровенно выставляла мне плюсы и минусы: высокий, стройный, широк в плечах – плюс; молод и неопытен – минус; гитара за спиной – плюс; лицо испуганное – минус; тембр голоса приятный – плюс; пахнет потом – минус. В свою очередь, я ощупывал ее взглядом, скользя по выпуклостям, юбке, обтягивающей плотные бедра. И ставил сплошные плюсы. Единственный минус – она старше меня на 10–15 лет.

– Ты – эстонец. Имя у тебя странное – Альберт, – сразу на «ты» и слегка охрипшим голосом, как перед… – Ты же так представился?

– Нет, – …как перед близостью. – Я – Олег. А Альберт – это… Эйнштейн. Великий ученый.

– А… – томно протянула она. – А Олег – великий музыкант?

Что ответить? Я покраснел, засмущавшись. Один–ноль в пользу проводницы. Мое смущение ей ужасно понравилось, Закира Шихановна засмеялась и протянула руку, показывая жестом, мол, билет надо предъявить. Достал. Сначала один, потом – второй. Это произвело впечатление. Пока ничья. Один – один.

– Ты уверен, что сел на тот поезд? – смеются ее глаза.

– Да, уверен. Тут такая история…

Закира Шихановна изучила билеты и опять засмеялась:

– У тебя билеты на завтрашнее число. Оба!

После регистрации в ЗАГСе всех родственников, друзей и гостей усадили в два «Икаруса», три УАЗика, четыре «Волги» и пять «Жигулей». Возглавляла свадебную процессию «Волга» с двумя большими обручальными кольцами на крыше. Весь транспорт, кроме «Жигулей», принадлежал колхозу «Солнечный», директором которого был тесть Александра Нетленного – Борис Николаевич Пыльцин. Лет пятнадцать-двадцать назад, после окончания сельскохозяйственного института, он работал сначала агрономом, а потом главным агрономом этого колхоза. В те времена Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев, нахватавшись в Америке вредных агропромышленных идей, заставил всю страну сеять кукурузу. Борис Николаевич тоже сеял, скрипя зубами. Параллельно сокращались посевы злаков, кукурузу в таких огромных количествах можно было отдавать только на корм скоту…

Вскоре власть переменилась. Надо было что-то делать с этой бесценной инициативой главы государства в отставке. На совещании в обкоме партии Борис Николаевич предложил, раз уж такое дело, перепрофилировать колхоз из зернового в животноводческий. Инициатива наказуема, и Пыльцина назначили директором колхоза, возложив все бремя перепрофилирования на его плечи.

Несколько лет агроном пурхался, как говорится, выбивая стройматериалы под коровники, закупая ценные «молочно-мясные» породы парнокопытных, заманивая специалистов-зоотехников, обучая на курсах доярок и животноводов. Дело пошло, Пыльцин был пробивным мужиком. Немало сил стоило ему создать свой колбасный цех и цех по переработке молока. Свежие продукты из его колхоза нравились многим руководителям районного и областного масштаба, Борис Николаевич получил медаль «Героя Социалистического Труда». А колхоз – модную тогда приставку «миллионер». Колхозу-миллионеру понадобился свой собственный Дворец культуры, потому что у директора подрастала дочка, и нужно было ее обучать музыке и другим искусствам в приличном месте. Красавец-дворец вырос в ударные сроки (колхоз не скупился, и строители постарались). Он блестел на солнце мраморными стенами, архитектурные излишества в виде бетонных треугольников, ромбов и прямоугольников символизировали, видимо, технический прогресс, или олицетворяли скрытую гармонию гениальной мысли инженера-конструктора. Напротив входа был задуман фонтан. Но водопровод так и не провели, зато скульптурная композиция, подсмотренная кем-то у художников-модернистов 20-х годов 20-го столетия, торчала посередине, привлекая внимание окружающих. Скульптор, скорее всего, хотел соединить красоту античности с достижениями Страны Советов в освоении космических просторов, и первоначально его проект назывался: «Венера Милосская, держащая в руке Первый Спутник Земли». Секретарь парткома колхоза, посмотрев эскизы, узрел идеологическую крамолу, так как композиция напоминала Статую Свободы. Просто вместо факела Венера держала Спутник. Надо было что-то делать, и скульптор обратился к своему однокашнику по художественному училищу. Тот, посмотрев на проект, присвистнул, и повертел пальцем у виска.