Алёна Жукова - Страшная Маша

В корень дерева она поставила два имени: Александр и Ольга. Они родили детей – Любовь и Михаила. Ствол дерева раздвоился. Дальше потянулась веточка к Ивану, которого родила Любовь, но фамилия Ивана изменилась на Рагутин. Иван родил… и тут Маша запнулась, но догадалась: если отчество их любимого доктора было Петрович, значит, Алешиного папу звали Петр. Последним на веточке оказался Алексей, который не успел никого родить и умер, не узнав своего происхождения. Вторая ветка этого дерева была значительно короче. Получалось, что Михаил родил Антона, вернее, мальчика по имени Энтони. По приезде в Россию Энтони стал Антоном Михайловичем, да еще изменил фамилию.

С удовольствием вырисовывая листики и веточки, вписывая имена в кружочки, напоминавшие яблоки, Маша вдруг остановилась и прислушалась. Витя и Валентина вернулись. Соседка с кем-то говорила по мобильному, и голос ее был тревожным: «Как не нашли? Куда она могла деться? Что ты говоришь? Как это? То есть поезда шли до моста, а потом без остановок? А как же она, пешком, что ли? К вам оттуда трубить километров десять… Да мы звонили ей много раз, телефон вне доступа…»

Маша сорвалась с места и подбежала к Валентине, заглядывая ей в рот. Валентина отмахнулась: «А что Антон? Не видел ее? Ну и дела… Что значит, ему сейчас не до этого? При чем тут губернатор и телевизионщики? Послать всех к чертовой бабушке! Дело к ночи идет. Человек ехал, но не доехал… Не понимаю! Ему что, на нее наплевать?»

Маша и Витя крутились возле Валентины с испуганными лицами. Они были готовы выскочить из дому и мчаться на вокзал. Валентина рявкнула на них: «Спокойно! Никто никуда не едет. Поезда не ходят, к вашему сведению. Толик уже организовал поисковую бригаду, идут прочесывать лес. Раньше не могли, вода поднялась. Сейчас на гидроузле что-то подкрутили, не поняла, что. Короче, вода осела чуток. Найдут вашу маму бестолковую. Это ж надо, так голову потерять. Приспичило ей… Лучше бы о детях подумала…»

Вечер превратился в гипнотический сеанс, в котором главным гипнотизером выступал телефон. От него никто не мог оторвать взгляд. Пару раз он обманывал их малозначащими звонками, но из Предгорья никто не звонил. Маша не выдержала и набрала Катю. После разговора с ней стало еще страшнее. У Кати утонули две кошки, вода вокруг дома не убывала, никому вокруг до нее не было дела, как и до Наташи, потому что Антон занят спасением своего добра – строек, спа-центра, гольф-клуба.

– Люди – мусор, чего про них думать… – ворчала Катя. – Смоет всех к чертовой матери, утопит, как моих котяток… Маму никто не найдет… Хочешь найти – сама приезжай.

Последние слова Кати полоснули по сердцу острой бритвой. Маша приняла решение ночью сбежать и отправиться в Предгорье пешком. Проложенный на телефоне маршрут обещал, что через двенадцать часов она доберется до Предгорья.

Звонок Нины раздался поздним вечером, но все равно вовремя. Он остановил Машу, не дав осуществиться опасному плану ночного марш-броска. О чем конкретно говорили Валентина и Нина, было непонятно, но, судя по односложным ответам Валентины, кое-что прояснилось. С тревогой на лице соседка повторяла: «Да, хорошо, так и сделаю. Завтра поедут поезда? Отлично. Приедем первой электричкой. Успокою, да…» Закончив разговор, она вздохнула. Дети с замиранием сердца смотрели на нее. Приклеив улыбочку, Валентина выдавила из себя: «Маму ищут, установили ее маршрут и нашли тех, кто видел, как утром она шла по дороге. Могла сбиться с пути, а телефон потерять. Найдут, не переживайте. Завтра поедем все вместе. Говорят, что ты, Маша, можешь помочь. Сама знаешь, кто говорит. Все сошли с ума. Чем ты можешь помочь? Этот Антон, скорее, не шпион, а шизик. Ладно, завтра разберемся, а сейчас все по койкам! Утро вечера мудренее. Я ночую с вами, чтобы никому из вас в голову не пришло удрать на поиски мамы. Знаю, с кем дело имею», – и она сурово глянула на Машу.

Ночь разбудила затихшие страхи. Они бесшумно, как мыши, подбирались все ближе и ближе, шкодливо шастая под диваном и шелестя в шкафах свалявшимися бумажками. Их вкрадчивое шуршание наполняло сны ползучими кошмарами. Во всех кошмарах была мама. «Не слышу, не слышу тебя! Заберись повыше!» – шептала Маша во сне пересохшими губами, но мама не могла вылезти из глубокой расщелины. Она царапала стены, стараясь ухватиться за трещинки внутри каменного мешка, но все время падала.

Маша проснулась в ужасе и не смогла уснуть до рассвета, брызнувшего клюквенным соком на крыши и верхушки деревьев. Утро рассеяло сомнения: