Наталья Никанорова - Метла и посох [СИ]

Внутри тоннеля взвихрилось нечто, похожее на чёрный смерч. Некоторое время на мониторе кроме него ничего не было. Потом тьма рассеялась и палантир послушно отразил уже два туннеля. Причём вибрация во втором была сильнее в разы. Сибелиус нахмурился. Этот вихрь навеял не слишком приятные воспоминания, связанные с одним из юношеских экспериментов. Впрочем, в те годы опыта у мага было меньше, чем сейчас. Подумав так, он успокоился, перевёл палантир в спящий режим и перешёл в другую часть лаборатории. Там, в одной из колб бурлил раствор, требующий пристального внимания.

В институте сказок Кощей и Горынин пытались расшифровать сигнал, принятый палантиром. Одно из пашиных зеркал любезно трансформировалось в кристалл для записи. Именно его проректор вложил в одну из «змеиных пастей». К этим конструкциям он привык давно и знал, как укротить огненные извержения, если они вдруг начнутся.

Потянулись минуты томительного ожидания. Наконец стоящий у пульта Гордей Гордеевич засёк первый сигнал. Расшифровав его, он не поверил своим глазам. Оглянулся на проректора и увидел, что его глазницы светятся синим.

— Кажется, брату надоело ждать, — ухмыльнулся Ищеев. — Он начал искать выход сам.

— Блокируем? — понимающе улыбнулся Горынин.

— Да, только сначала перенаправим.

Из кармана пиджака Кощей достал глиняную табличку и ручкой, на короткое время трансформировавшейся в стилус, написал пару иероглифов.

Туннели слились в один. Он опасно задрожал, вихрь заполнивший его усилился. В покоях Кащея с жалобным звоном осыпалось зеркало, а в лаборатории Сибелиуса взорвался палантир.

Кащей возник посреди зала, отделанного чёрным мрамором. С небольшим шорохом плиты пола разъехались, в комнате показался стол чёрного дерева с уютно возлежащей на золотом блюде печёной уткой. Чародей прищурился, стол уехал вниз. Зато в глубине зала возник трон. Сев поудобнее, Кащей задумался.

С того момента, как они с братом очутились на Руси, прошло много веков. Раньше они были связаны верованиями египтян, их будущее было предопределено. Они оба были духами Ка. В их обязанности входило наделять людей жизненной силой, определёнными чертами характера, заботиться о духе человека до и после его смерти, пока мумия не распалась. После этого начиналось путешествие по космосу. Правда, если люди догадывались положить с собой в гробницу статую Ка из «вечного» материала, приходилось задерживаться на одном месте дольше. Некоторым из сородичей Кащея таким образом не повезло.

Но в том, что они с братом внезапно оказались на Руси, был виноват вполне конкретный человек. А именно, фараон-бунтарь Эхнатон. Кроме олицетворения с богом Атоном, он вздумал заняться магией. Точнее, одним из самых тёмных её разделов — некромантией. Надо отдать ему должное, он соизмерял силы и не стал связываться с более могущественными Ка, которые охраняли покой прежних фараонов. Просто однажды под покровом ночи в сопровождении жреца направился на кладбище, где хоронили простых египтян. Шуршание и скрип песка под их ногами разбудило маленькую ласточку и она недовольно высунула нос из гнезда. Заметив это, фараон выпростал руки из-под белого плаща и хотел было поразить ласточку заклинанием, но жрец идущий рядом с ним, покачал головой и поправил чёрный капюшон, по краям расшитый золотом.

— Не стоит, повелитель. Мы уже пришли.

Эхнатон недовольно посмотрел на жреца, но руки опустил.

Они вошли внутрь гробницы.

Любопытная любимица Исиды вылезла из гнезда и запорхала около входа. Она увидела, как жрец в чёрном плаще начертил на полу странный пятиугольный знак и жестом пригласил в него фараона.

Эхнатон вошёл, вскинул руки к небу и что-то забормотал речитативом. Не прерывая повелителя, жрец махнул рукой. Вход закрыла плотная завеса мглы. Заклинания фараона набирали силу. Воскресив пару мумий, он заставил Ка, горожан заботиться о них вечно. Причём силу для жизни они должны были черпать в простой воде. И вот тут что-то пошло не так. Эхнатон начал произносить очередное заклинание, пещеру залил солнечный свет. Ка, порядком оголодавшие на городском кладбище, втянули его в себя.

Жрец понял, что пора вмешаться. Он произнёс заклинание упокоения, но оно не подействовало. Оттолкнув фараона, он заслонил его от голодных духов. Трясущейся рукой вынув из-под плаща амулет — странный камень, светящийся синим. И снова произнёс какое-то заклинание. Амулет ярко засветился и осыпался песком. Через мгновение налетел странный вихрь, границы гробниц расплылись и вот оба Ка стоят у подножия Лысой горы и растерянно смотрят друг на друга.