Мэри Стюарт - Маленькая метла (The Little Broomstick)

Даже имя, и то — совсем некрасивое, Мери Смит. Что может быть грустнее в десять лет — некрасивая, одинокая, сидишь, уставившись в окно на серый осенний день, и при этом называешься Мери Смит.

На всю семью одна она была такая некрасивая. У Дженни — длинные волосы настоящего золотистого цвета, Джереми кто-то назвал весьма привлекательным мальчиком, к тому же они старше Мери, умнее, и вообще, лучше во всех отношениях. Кроме того, они — близнецы и всегда ходят вместе, а она, Мери, пятью годами младше, оказалась — как это ни грустно — чем-то вроде единственного ребенка. Не то, чтобы она завидовала им, нет, ей всегда казалось естественным, что они получают то, чего ей и не снилось. Как сейчас…

Когда стало известно, что папа должен на месяц, до самого конца летних каникул, ехать в Америку, и хочет взять маму с собой, все, казалось, складывалось прекрасно. Дженни и Джереми собирались к школьному товарищу Джереми, у которого была ферма в Йоркшире, а Мери должна была отправиться к маминой сестре, тетушке Сью, матери троих детей, одиннадцати, восьми и четырех лет, жившей в часе езды от морского побережья.

Но в тот самый день, когда Дженни и Джереми уехали, пришло письмо от тетушки Сью о том, что дядюшка Джил и двое старших подхватили грипп, и потому тетушка Сью не чувствует себя вправе рисковать здоровьем Мери, не говоря уже обо всех дополнительных заботах, которые свалились на нее саму…

Вот так-то. Опять все досталось этим близнецам. Мери не завидовала ни уборке урожая, ни тракторам, ни даже тому, что они смогут иногда покататься на двух самых старых на ферме пони. Нет, она думала о том, что лучше бы ей было поехать и подхватить грипп. В конце концов тогда она бы была в компании.

Мери, в серый осенний день сидевшей у окна, грипп казался весьма желанной штукой. Она забывала о высокой температуре, о ломоте в костях, о том, что надо лежать в постели, о том, каким надоедливым бывал — большую часть времени — четырехлетний Тимоти. Перед ее мысленным взором оказывалась веселая компания, занятая книжками, играми и болтовней. Она в сотый раз представляла себе эту картину, ей так хотелось оказаться у тетушки Сью и подхватить грипп до того, как пришло письмо, заставившее ее мать броситься к телефону, в результате чего Мери — слегка извинившись — спровадили к двоюродной бабушке Шарлотте в тихий старый дом в деревне.

«Ничего, — в какой раз уже думала Мери, — ничегошеньки тут не может произойти. Скорей бы уж в школу — даже в школе лучше, чем здесь».

Она хмуро глядела в сад, где осенние листья затейливым узором покрывали лужайку. Двоюродная бабушка Шарлотта была старая, милая и совсем глухая, она жила в усадьбе из красного кирпича в самой глубине Шропшира, а между домом и главной дорогой на милю растянулись леса и вишневые сады. Когда-то они, принадлежали Усадьбе, но теперь там хозяйничали какие-то местные садовники, которые запирали ворота, не оставляя никакой возможности пройти через сад. Полдома сдавалось в наем, жившие там люди уехали на каникулы, от этого место казалось еще более пустынным и одиноким. Ставни были закрыты, а дверь — старая боковая дверь Усадьбы — все время заперта и заложена на засов. До деревни — нескольких домиков, сгрудившихся вокруг церкви и почты и так же, как и дом, называвшейся Красной Усадьбой — было больше мили. Туда можно было добраться по узкой, чуть шире лесной тропки, дорожке. Мери иногда гуляла по ней и никогда никого не встречала.

В самой Усадьбе двоюродная бабушка Шарлотта жила одна, охраняемая старинным другом и компаньонкой мисс Марджибенкс (произносится Маршбенкс), старой домоправительницей, шотландкой миссис Мак-Леод (произносится Маклод) и старым китайским мопсом по кличке Кунг Фу-цзы (произносится Конфуций). Чтобы быть совсем точным, надо добавить, что миссис Бэнкс и ее дочка Нэнси приходили убираться в доме, а в саду работал старик Зеведей, но это была не слишком веселая компания для мисс Мери Смит, десяти лет от роду, да к тому же еще страдавшей застенчивостью.

Мисс Мери Смит внимательно изучила свой язык перед зеркалом. Ни следа болезни. Да и чувствовала она себя распрекрасно. Она втянула язык, вздохнула, потом снова показала язык своему отражению и направилась вниз, чтобы поискать, чем заняться.