Макс Фрай - Зеленый. Том 3 [litres]

Теперь на улицах ему приветливо улыбались прохожие, то и дело кто-то здоровался, как со старым знакомым, рассказывал новости, за что-то благодарил. Сам он здесь никого не знал, или просто не помнил, зато его узнавал чуть ли не каждый второй. Чёрт меня разберёт, – озадаченно думал он, отвечая на приветствия незнакомцев, – может я просто всем горожанам снюсь? И сны про меня до такой степени не кошмары, что их приятно вспоминать наяву? То есть, я вовсе не ужас, летящий на крыльях ночи? Не хтоническое чудовище? Ладно, переживу.

Все бариста в кофейнях, которых к этому времени стало уже немало, хотя настоящий бум был ещё впереди, неизменно ликовали при его появлении и всегда искали хоть какой-то предлог угостить. Ему это очень нравилось, хотя по милости города в его карманах неизменно звенела мелочь, уж что-что, а кофе всегда мог себе купить. Но теперь ему стало ясно, зачем духам приносят жертвы. Это просто такой шаг навстречу, обратная связь, способ внятно сказать неведомому: «Ты есть, я это свидетельствую, благодарен и рад».

Он быстро научился принимать всё как должное: дают – бери. Ладил с людьми легко, как в настоящей человеческой жизни ему и не снилось – в первую очередь, потому, что больше ничего от них не хотел. Глупо чего-то требовать от несбывшихся обитателей неосуществлённой реальности, сколь бы достоверно они ни мерещились. Дышат, ходят, радуются, горюют, телом ощущаются как живые, вздрагивают при твоём появлении и тут же практически виснут на шее – уже молодцы. А что не могут дать настоящей, безгранично полной, весёлой и нежной близости, о которой он тосковал – ну так люди не духи, им не положено, и это не вина, а беда.

Чего ему тогда мучительно не хватало, так это работы, настоящего дела – любого увлекательного и захватывающего, не обязательно именно колдовства. Думал: интересно, чем может заняться в человеческом мире обессилевший демон? В самом деле, не секту же создавать. Может снова, как в юности стать художником? Но какой в этом смысл? Чтобы – что?

Однако вспомнив, как однажды помогал Жанне лепить её ангелов, и каким это оказалось счастьем – мять в руках глину, придавать ей форму, переделывать, исправлять – он на радостях, сам не заметив, взлетел к потолку. Что, конечно, было огромной глупостью, потому что отняло кучу сил, зато раз и навсегда закрыло идиотский вопрос про смысл.

От полётов под потолком так ослаб, что гулял потом без пальто, потому что, зараза, тяжёлое; на самом деле, даже смешно. Город на нервной почве ругался не хуже Стефана, голосами прохожих и надписями на стенах, как минимум, на четырёх языках. И куда бы он ни свернул, упорно приводил его в булочную – отъедайся теперь давай!

А вернувшись домой, он нашёл на пороге ящик глины с лейблом GOERG & SCHNEIDER [31] Немецкая компания, крупный поставщик сырья для керамичских изделий. , здоровенный, на сорок кило. Всё-таки очень удобно быть поверженным демоном – при условии, что ты по-прежнему любимец богов. То есть, не каких-то абстрактных богов, а живого волшебного города, которого ты же когда-то научил чудесам. И теперь он выпендривается при всяком удобном случае – посмотри, чего я умею! Без твоей помощи, сам!

Печь для обжига город ему на порог не подбросил, хотя явно старался – по крайней мере, это единственное разумное объяснение, откуда в саду появились новенькая микроволновка и ржавая газовая плита. Но печь, в итоге, и не понадобилась: он случайно на практике выяснил, что для обжига достаточно долгого взгляда. Колдовать ему лишний раз, конечно, не стоило, но это, – неуверенно думал он, – наверное, не считается. Просто у меня от природы вот настолько пламенный взгляд.

Так он второй раз в жизни стал художником, причём ровно по той же причине, что в юности: от невозможности колдовать. Только тогда абстрактно мечтал о чём-то несбыточном, а теперь хотел вернуть себе прежнюю тайную, нежную власть над миром; оказалось, искусство и магия в равной степени дают эту власть. А что практической пользы от магии больше, так польза только для людей аргумент.

Это было настолько круто, что он сам себе не верил. Так не бывает, потому что – ну нет, не бывает так! Один в несбывшейся вероятности, без любимых друзей и прежней весёлой силы, он был счастлив, как в свои лучшие времена. Даже Нёхиси, по ощущению, теперь иногда появлялся рядом – не видел его, не слышал, но сердцем чувствовал: он.

Смеху ради сочинил объяснение, достаточно абсурдное, чтобы быть похожим на правду: рядом с каждым вдохновенным художником всегда крутится какое-нибудь всемогущее божество. Им это дело в кайф, примерно как водки выпить, а настоящих художников мало, на всех не хватает, так что даже очереди выстраиваются. Но Нёхиси всех растолкал локтями: моё, не отдам!