Макс Фрай - Желтый

Так-то лучше, – думает Тони, такой довольный, словно сам все это устроил. – Нет ничего на свете, с чем бы не справился этот кот.

– Так-то лучше, – говорит Тони вслух, как бы всему мирозданию разом. И разрезает пирог. А второй заворачивает в бумагу для Стефана. Ясно, что тому уже не до ужина. Но ничего, с собой заберет. После победы над злом, или хотя бы его фрагментом герой, по законам жанра, просто обязан внезапно найти в кармане пирог.

– А куда моя Жанна исчезла? – вдруг спрашивает Люси. – Только что же в кресле спала…

Тони хватается за голову. Елки. И правда исчезла. Тоже мне хороший хозяин. Не уследил!

– Это я, что ли, ее напугал до полного исчезновения? – огорчается виновник переполоха. – Вот же нелепое угребище! Надо как-то учиться держать себя в руках.

– Вот это сейчас хорошая была идея, – вставляет кот. – Даже не верится, что ты своим умом до нее дошел. Это случайно не то самое загадочное «просветление», ради которого специально обученные люди подолгу лупят друг друга палками по башке?

– Хорош издеваться. Какое, в задницу, «просветление». Обычные бытовые угрызения совести, – говорит его безымянный друг. – Такая отличная девчонка, и вдруг исчезла! Вообще не смешно.

Он уже почти не туманный, особенно если не присматриваться. Вполне нормальный человеческий человек, только немного чересчур встрепанный и со свежей царапиной на скуле. Хоть сейчас фотографируй для поучительного плаката «Никогда не серди своего кота».

– Да просто проснулся человек от вашего воя и грохота, – пожимает плечами Стефан. – Я бы и сам на ее месте подскочил, как укушенный. А что не здесь, а у себя дома проснулась, так это вполне обычное дело. Могли бы привыкнуть за столько лет.

– Но она же сюда наяву пришла, – растерянно говорит Тони.

– Ну да, пришла наяву. И почти мгновенно уснула, чтобы это счастье как-то пережить. Не всем по силам такая радикальная трансформация. Строго говоря, с непривычки очень мало кому. Ну что ты как маленький? По идее, лучше меня должен все это знать. Понимаю, что она тебе очень понравилась. И не тебе одному. Но нашей общей симпатии, к сожалению, недостаточно, чтобы вот так сразу привыкнуть к новому состоянию. Ничего, какие ее годы. Успеет еще. А прямо сейчас проснуться дома – оптимальное решение. Ее организм – большой молодец.

– Представляю, насколько ей сейчас ни хрена не понятно, – невольно улыбается Люси. – Даже хуже, чем мне. С другой стороны, сон такое дело, на него вообще все несообразности можно списать. Не удивлюсь, если она мне еще пришлет письмо с извинениями, что нечаянно проспала экскурсию. И я тогда заново ка-а-а-ак во всем усомнюсь!

– Вы не представляете, как я рада, – сказала Кара. – Думала, вы уже никогда не позвоните. Потеряли бумажку с номером? А теперь нашли?

– Я боялась, что вы мне просто приснились, – честно призналась Эва. – А номер я сама написала в каком-нибудь лунатическом трансе. Почерк, кстати, правда очень похож, особенно семерка; была уверена, больше никто в мире ее так не пишет. Думала, позвоню, а там прачечная какая-нибудь. Или даже «неправильно набран номер». И все окончательно рухнет. Вот и не решалась его набрать. Тупо, конечно: картина-то ваша осталась. То есть не ваша, а та, которую вы принесли. Висит на стене. Но знаете, когда в жизни такое творится, как у меня в те дни, сама себе перестаешь верить. Думаешь – мало ли, что картина. Может, сперва купила ее у какого-то уличного художника, а потом приснилось, что среди ночи в подарок принесли. В общем, все сложно. Хотя на самом деле все просто. Но от этого только еще сложней…

– Понимаю, – серьезно кивнула Кара. – Неловко признаваться, но мне даже приятно, что вы боялись звонить. Я имею в виду, приятно быть в чьих-то глазах настолько великой ценностью, что тебе позвонить не решаются, лишь бы не выяснить, что ты – просто сон. Круто! Умозрительно круто, как абстрактная ситуация. А так-то жалко, конечно, что не решались. Мы бы с вами за это время успели одного только кофе литров двадцать истребить. Но ладно, никуда эти литры от нас не денутся. Какие наши годы, истребим еще.

Вот чему бы я точно хотела у нее научиться, – подумала Эва, – это с такой же неподражаемой интонацией говорить «какие наши годы», когда мне тоже будет сильно за шестьдесят.

– А почему вы сами еще раз не зашли? – спросила она. – Вам же, как я понимаю, замки не помеха…

– Не помеха, – легко согласилась Кара. – Только зачем терзать ваши замки, если можно просто на улице как бы случайно выйти навстречу?