Макс Фрай - Желтый

Правильный ответ: я не знаю. И, положа руку на сердце, знать не хочу, хотя надо, конечно. Не мне на такие вещи глаза закрывать, – сердито думала Люси. – Это мой город. Я здесь живу, а иногда по его изнанке гуляю. И людей вожу, иногда так близко к открытым Путям, что можно сказать, своими руками толкаю в неведомое; может быть, зря толкаю. У неизвестности доброе сердце, но хищная пасть.

Зато, – вдруг осенило Люси, – ясно, кому надо рассказать, что за мрачное свинство творится в городе. Граничная полиция срочно должна узнать. Но поди их сейчас отыщи. Не ждать же, пока сами приснятся, чтобы оштрафовать за пропаганду нелегальной торговли крадеными сновидениями; на это, будем честны, надежда невелика. А заявиться в полицейский комиссариат на Альгирдо и потребовать пропуск в Граничный отдел, к сожалению, не вариант. Стефан как-то рассказывал, что в них там верит только одна крепко пьющая уборщица, да и та считает просто не в меру обнаглевшими домовыми. То есть, мне однажды приснилось, что Стефан такое рассказывал, наяву-то мы вроде никогда не встречались. Зато он так часто мне снился, что даже на ты перейти успели; впрочем, Стефан со всеми на ты…

В общем, ясно, куда мне сейчас надо идти, – решила Люси. – Если, конечно, получится… Эй, откуда вдруг взялось трусливое гадское «если»? Тони сказал, мне теперь легче легкого будет прийти наяву. Легче легкого, точка. Вопрос закрыт.

Люси мысленно погрозила сомнениям кулаком; не то чтобы они испугались и убежали, но все-таки благоразумно попятились на расстояние вытянутой руки.

Всю дорогу твердила про себя, как молитву: «Мне надо, мне очень надо, мне надо, пожалуйста, пусть получится», – так упорно, что из головы вылетели все остальные мысли, а из сердца, или где он там обычно заводится – страх. Поэтому когда Люси вошла в проходной двор на улице Бокшто и увидела вдалеке бледную полоску теплого света, пробивающегося через дверную щель, не удивилась, даже почти не обрадовалась, а только сказала себе: «Соберись», – и вдохнула поглубже, как будто собиралась не войти в кафе, а нырнуть.

Спроси кто, почему она пошла следом за женщиной-экскурсоводом, Жанна не знала бы, что ответить. Нет, правда, зачем? В надежде расспросить, что с ними на самом деле случилось, да и случилось ли вообще? Но Жанна даже с собой об этом пока говорить не смогла бы, не знала нужных слов. От страха? Но ей вовсе не было страшно – ни сейчас, ни даже когда поняла, что превращается в какую-то жуткую несчастную дуру без цели и смысла, даже без памяти о возможности их иметь. Тошно было, это да. Может быть, поэтому Жанна не испытала особой радости, когда все закончилось. Не чувствовала себя спасенной, как не ощущает себя спасенным человек, только что выскочивший из автобуса, в котором его укачало. Вместо эйфории – некоторое облегчение, вот, собственно, и все.

Пока все вместе сидели в кофейне, настроение вроде исправилось. Но потом все разошлись, и Жанне снова стало так мутно и маетно, что даже курить не смогла, выбросила едва начатую сигарету в надежде, что тошнит от нее. Но сигарета, к сожалению, была ни при чем.

Идти в таком состоянии домой, к дочке и кошке, в равной степени чутким к ее настроению, было бы форменным свинством. Поэтому Жанна решила еще немного погулять по городу в надежде, что он быстро исправит ей настроение. И заодно подышать на ходу специальным способом, когда-то давным-давно почти нечаянно позаимствованным то ли из сомнительных брошюр о йоге и медитации, то ли вообще из какого-то романа. Подобные штуки обычно сразу вылетали из головы, но про дыхание на ходу Жанна почему-то запомнила навсегда, словно специально зубрила. И до сих пор пользовалась, если удавалось вовремя о нем вспомнить: вдох растягивается на шесть шагов, еще шесть шагов задержка дыхания, столько же – выдох. Это не так просто, как кажется, поначалу все время сбиваешься, то не успеваешь вовремя выдохнуть, то наоборот, слишком торопишься, потому что воздуха не хватает. Зато привыкнув и поймав нужный ритм, обретаешь лучшее в мире успокоительное.

Так внимательно следила за дыханием, что только пройдя пару кварталов заметила впереди яркую полосатую шапку, как была у женщины-экскурсовода. А потом поняла, что это и есть она.

И вот тогда Жанна уже сознательно пошла следом за Люси, потому что, смешно признаться, ей вдруг показалось, та идет, не касаясь земли. Невозможно не поддаться обаянию легкой походки, которая каким-то удивительным образом совпадает с ритмом твоего дыхания куда точней, чем твой собственный шаг. Это почему-то окрыляло и сулило надежду – Жанна сама не понимала, надежду на что, зачем вообще на что-то надеяться, если в твоей жизни все уже и так хорошо, даже настроение наконец-то исправилось, спасибо городу и дыханию, хотя теперь конечно кажется, будто оно само.