Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

Когда он закончил и обернулся, Эйверин крепко спала. Складка между ее тонкими бровками разгладилась, по лицу блуждала улыбка. Что ж, может быть, Тюльпинсу и удалось.

Эйверин сладко потянулась, не открывая глаз, и повела носом. Знакомый с самого раннего детства аромат лаванды и апельсинового масла кружил вокруг, призывая ее проснуться. Эйви удивленно распахнула глаза и резко села. Так и есть. Отец, живой и невредимый, стоял недалеко от кровати и внимательно на нее смотрел.

– Как ты?! Но ты же?!.. Они ведь… – Мысли Эйверин путались от волнения, и язык за ними не поспевал.

– Тише, Птичка. – Отец ласково улыбнулся. – Я ведь говорил, что не надо волноваться. Говорил?

Эйви кивнула и закусила губу, чтобы та не дрожала.

– Я испугалась… – спустя несколько мгновений шепнула она. – Я думала, что она тебя…

Эйверин подняла взгляд на отца, пытаясь без слов сказать ему, как ей тяжело было этим утром, как тяжело ей было последние девять лет. Только один зов, одна просьба подойти поближе – и она все простит, она забудет, что пришлось пережить. Но от тишины звенело в ушах, а Эйви все больше и больше чувствовала себя провинившимся ребенком. Она прерывисто выдохнула, плечи ее медленно опустились, подбородок задрожал.

– Птичка, держи спину. Сколько тебе повторять?

Эйви рывком подняла голову: отец стоял, разведя руки. По усталому, постаревшему лицу катились слезы. Одно мгновение – и она прижималась носом к его рубашке, вдыхая до боли знакомый аромат. Эйверин обнимала крепкое тело хрупкими ручками и рыдала навзрыд, а слова так и рвались наружу:

– Я думала, тебя нет… А я устала… Ты сказал, мама… А как же мама… Если тебя не будет… Ты же сказал, как раньше…

– Моя маленькая девочка. – Папа с легкостью схватил ее на руки, словно и не прошло этих девяти лет, и она вновь оказалась капризным ребенком. – Прости меня, прости, моя хорошая…

Наконец отцу удалось усесться на кровать и усадить Эйви к себе на колени. Лицо ее от слез распухло и стало некрасивым, но оно удивительным образом преобразилось. Ушел из глаз холодный блеск, исчезла складочка между тонкими бровями, губы перестали быть такими тонкими и бледными.

– Милая моя, недолго осталось, слышишь, моя девочка? – Мистер Гиз гладил дочь по волосам, видимо, не в силах свыкнуться с тем, что она выросла. – А пока все хорошо. Потерпи, немного еще потерпи. А хочешь, я белку твою принесу? Я сделал так, чтобы он ощущал только свои эмоции. Вам придется с ним познакомиться заново. Как его зовут, Птичка?

– К-крикун. – Эйви улыбнулась, но слезы на ее глазах еще не высохли. – Он очень хороший. И мягкий.

Эйверин покосилась на кресло и небольшое пианино.

– Пап, а это вообще-то не моя комната.

Мистер Гиз улыбнулся и растрепал волосы на макушке дочери.

– Да уж, славно ты его поколотила. Тюльпинсу сейчас корсет для ребер делают, рассеченную бровь вроде бы Полночь обещала вылечить… Птичка, а если серьезно… – Мистер Гиз чуть отодвинулся, чтобы заглянуть Эйви в глаза. – Откуда это в тебе? Откуда столько злости? Я знаю, нас с мамой не было рядом несколько лет, но…

– Это для вас это все длится несколько лет. А для меня это почти вся моя жизнь. По крайней мере, бо́льшая ее часть, папа. – Эйверин закусила губу от досады. Они сами ее бросили. Сами! И теперь отец пытается что-то в ней изменить. Он изумлен? Рассержен? Разочарован? Эйви посмотрела на отца и ясно, как никогда, осознала, что ничего не будет как раньше. Если все даже устроится очень хорошо, эти девять лет одиночества, озлобленности на весь мир и бесконечной тоски навсегда останутся с ней.

– Да, прости, моя девочка. Я понимаю, как ты испугалась, но он ведь не заслужил такой расправы, верно?

– Верно. – Эйви вздохнула. – Но когда я подумала, что из-за него все может оказаться напрасным… Что Полночь тебя…

– Она очаровала его. Не удивлюсь, если в ход пошло настоящее колдовство. А Тюльпинс просто хотел защитить ту, которая просила у него помощи. Милая, ты пока не разбираешься в мужчинах. – Голос мистера Гиза смягчился. – А Тюльпинс – молодой мужчина, не мальчик. Полночь умеет казаться слабой, а ему так хочется проявить силу. Хоть где-нибудь, понимаешь? Не вини его. Этот идиот Элнеби пытается выслужиться, у него давно на меня зуб. Но парнишка не такой. Попроси прощения, ладно? По твоей вине он пойдет на свой первый и, боюсь, единственный бал в неприглядном виде.