Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

— Да мой же ты лапочка! — восхитился динамик. — Устал, наверное? Вымотался? С ног валишься, сознание теряешь, в телефон посмотреть сил не остаётся? Бедная женщина должна сама и помочь, и позвонить, и напомнить, и спасибо себе сказать?

— Давно скинула?

— Полчаса назад. Жду вот, когда про меня вспомнить соизволишь, все глазоньки выплакала...

Сарказм плавно переходил в яд. Пришлось парню всё же огрызнуться.

— Не хотел мешать занятому человеку, да и по выслуге лет надоедать не положено.

— Уел, — хохотнул смартфон. — А я никак в толк взять не могла — глупенький ты или робкий? Что ни скажу — проглатываешь молча, делаешь вид, будто ничего не понял. А ты, оказывается, воспитанный... Признаю. Один-один. Совсем ты мне нравиться начинаешь, Иванов. Решено! Женю на себе!

Беседа обратно перешла в разряд приятельских подколок и беззлобных шпилек.

— Нельзя мне, — сурово принялся защищаться инспектор. — Я ещё маленький, неразумный.

— Ничего, — сладко, с придыханием прошелестел голос букинистки. — Мне в самый раз. Считай, щеночком забираю. И сидеть научу, и, — градус эротизма в динамике достиг накала, — лежать правильно. И не только лежать...

— Убегу, — решительно не сдавался Сергей. — Спрячусь. Паспорт потеряю. Шефу нажалуюсь...

Последний довод окончательно развеселил женщину. Отсмеявшись, она признала вторую «ничью» и перешла к делу:

— Фрол Карпович — это серьёзно... Ладно, убедил, побегай пока на воле, пощипай свежую травку... Раз ты письмо не читал — запоминай. В указанном тобой месте находились четыре подворья. Агафьины, Масловы, снова Агафьины — родня, похоже, и Рваных. По домовым книгам узнала. Они семьдесят лет хранятся в паспортных столах, потому особых усилий прикладывать не пришлось.

— Погоди, — Иванов сосредоточился. — Рваных? Правильно услышал?

— Да.

— Рваные... — показывая большой палец, растянул рот до ушей Швец. — Про них мне и рассказывали... Кликуха от фамилии пошла.

Лана продолжала:

— С кого начнём?

— С последних.

— Рваных?.. Два брата. Дмитрий Михайлович и Никита Михайлович. 51 и 55 года рождения. Старший и младший. Жили с бабкой — Рваных Прасковьей Ильиничной, 1902 года. В семьдесят четвёртом переехали в новую пятиэтажку, но прожили недолго — через пару лет сменили адрес на, — прозвучало название одного из областных центров неподалёку от столицы. — Там прописались по улице Бажова 21 квартира 7, потом Никита перебрался на Зоопарковую 47, в частный дом, где и проживает по сей день. Бабка умерла в восемьдесят первом. Старший брат с семьдесят второго числится пропавшим без вести, однако информации по розыскному делу у меня нет. В базе одна карточка заведена, пустая. Если очень надо — поищу концы, однако заранее предупреждаю — быстро не смогу, даже за деньги. Теперь Агафоновы...

— Оставь, — попросил инспектор. — Сами посмотрим. Нам один чёрт с каждыми детально разбираться предстоит.

— Как скажешь, — легко согласилась собеседница. — Помогла?

— Очень. И... спасибо тебе огромное от меня и Тохи.

— Мелочи, — фыркнула Лана, весьма довольная той проникновенностью, с которой прозвучала благодарность. — Сочтёмся.

Разговор закончился. Сидевший словно на иголках призрак возбуждённо спросил:

— Ну? Что она?

— Жениться предлагала, — рассеянно пробормотал Сергей, усердно разыскивая иконку почты на вкладках экрана.

— Иди ты...

— Угу.

— Может, не надо? — распереживался за друга Антон.

— Согласен. Я, во всяком случае, не хочу... Ого! — смартфон открыл текстовый документ с данными жильцов давно снесённых домов. — Их тут по пол аула числилось в каждом адресе!

— Дай! — Швец выхватил аппарат у друга, всмотрелся в полученные данные и, ни капельки не удивляясь, отмахнулся. — Ничего особенного. У Агафоновых и Масловых из старых хозяев значатся одни деды и бабки. Остальной народец в семидесятом прописался. Могу на что хочешь спорить — по факту они там не жили. Узнали, что домишки идут под снос и оперативненько подсуетились в паспортном. По жилищному законодательству СССР каждому официально зарегистрированному лицу квадратные метры в новострое полагались. Не менее девяти... Надеялись по отдельной квартирке отхватить. Знакомая схема. Прокатывало редко, но попробовать стоило. Обычно, максимум трёшку давали на всех. Зато наши братья Рваных, ну и фамилия... никого к себе не вписали. Сироты, что ли? Ни папки, ни мамки...

Забрав смартфон обратно, Иванов посмотрел в текст. Действительно, про семейные особенности интересующих личностей в нём не было ни слова.