Хелен Тодд - Люфт. Талая вода [litres]

– Поешь хоть, горе. Твое любимое первое: с луком, картошкой, морковкой и пшеничной крупой. А на второе я приготовила куриные котлеты с грибами в сметане и сыре, а на гарнир – гречку. И пока договорим, будут оладьи с яблоками и медом. Ой! Сгорят же!

Она подбежала к плите, подняла крышку сковороды и перевернула слегка подгоревшие оладушки.

– И что молчишь? Ани… Я волнуюсь. Не смотри так, да, волнуюсь. А за меня нечего переживать, я ночевала здесь… – она покачала головой. – Яков настоял. Даже не остался.

Аннетт хотелось ответить, но решила промолчать. Это их отношения. Хотя она была рада слышать о поступках Якова.

– Решила уйти?

– Мне не хочется уходить, мне нравится быть полезной другим. Подожду немного, пройдут кошмары, станет легче. А там научусь контролировать увиденное, и все станет как раньше.

– Сама-то веришь в свои слова? На тебе лица нет. Роберт не спал всю ночь. Я слышала, как он спускался на кухню, потом сидел у камина на втором этаже.

– И ты не спала…

– А как мне уснуть? Я волновалась.

Молли прикусила губу, нахмурилась, будто о ней говорить не стоило.

– Я понимаю, прости…

– Все понимаешь, а о себе не заботишься. И о Роберте тоже!

– Я позабочусь о себе сам, Молли. – Он вошел на кухню неслышно, чем здорово напугал. – И Ани не виновата в том, что видит больше привычных сердец пекарни. Хватит. Тебе ведь никто не читает морали о Якове. Хотя стоило бы. Шагу не даешь ему сделать со своими желаниями.

– Он так себя ведет! Медленно, спокойно. Это невыносимо, – Мол вспыхнула, хотела было сказать что-то еще, но пришлось наливать тесто на сковороду. – И…

– Меня, помнится, ты тоже донимала тем, что я не тороплюсь. Всему свое время.

– Все вы такие. Время, время… Может, у меня его немного? Может, я не хочу покидать пекарню и пытаюсь попробовать жить своей жизнью здесь. А он не уступит. Тогда неважно, как долго все тянется. Итога нет.

Молли тяжело вздохнула, ее глаза покраснели и заполнились слезами, но она отмахнулась от Ани, которая попыталась ее обнять.

– Я сама.

– Не будешь ты одна, не горячись. Я не со зла. Дай Якову время.

– Ладно… Есть садись, – Мол примирительно подняла руки. – Горячусь, как чайник.

Она рассмеялась, поставила на стол сковороду с оладьями.

– Начну с них, потом первое и второе. Здесь торопиться не страшно.

– Здесь нет.

Роберт кивнул, сел рядом с Ани, взял за руку, крепко сжал в своей ладони ее пальцы. Этот жест вызвал на ее лице улыбку. Пара минут, слов, действий, и все вновь стало на свои места. Теперь она отчетливо понимала, почему Роб хранитель.

Аннетт ежилась от холода. Ей хотелось как можно быстрее покинуть сырые улицы Тальвиля и спрятаться в пекарне. Снять промокшее пальто, сесть у печи, сделать глоток травяного чая и откусить ароматный кусочек сдобной булочки с яблоками и изюмом. А может, там будет пропитанная сметаной булочка с корицей и медом… Казалось, аромат выпечки витал вокруг нее и создавал невидимое облако тепла: ни ощутить, ни почувствовать. Но почему-то становилось легче.

Где-то неподалеку были проходные подъезды. Так быстрее: не нужно обходить всю улицу. Выбрав дверь наугад, Ани попала в темное, едва освещенное пространство. Наверху узкого прохода висела батарея. Краска на ней потрескалась, местами и вовсе откололась, обнажая чугун. Витиеватые поручни с потертой и отполированной многочисленными руками деревяшкой покосились. Трогать эту мерзость не хотелось. Отчего-то Аннетт казалось, что все вокруг не просто влажное, покрытое грибком и остатками осеннего мусора, но и заразное.

Она с трудом вдохнула затхлый воздух. Хотела было выйти, но двери не оказалось: только ступени со сколотыми краями и мерцающая лампа.

– Выбери свои двери, тогда выйдешь.

Послышался знакомый, мягкий и приятный голос. Но чей? Что это? Где она?

– Выбери свой путь.

Аннетт казалось, что все это не взаправду, выдумка… и в чем-то она оказалась права.

– Ты спишь. Все сон. Выбери свой путь, прими решение.

Хотелось сбежать, вот только куда? Пара пролетов, пара лестничных клеток с узкими двойными окнами… пыльный лифт, который застрял меж этажей и так и остался никому не нужным. Сумрак, холод, тревога.

В надежде выбраться из кошмара Аннетт открыла первую попавшуюся дверь. Ее гладкая металлическая ручка оставила на ладони кисловатый запах, но это не вызвало отвращения. Ани нужно было покинуть свой сон, и она не обращала внимания на то, что трогает и куда идет.