О’Санчес - Я Кирпич

Сиринга, что мне с нею теперь, не выбрасывать же? Куда ее, в планшетку?.. Вроде бы уместится… должна поместиться, если наискось ее…

– Букач, не будешь возражать против соседства?

Похоже, что с каждым днем и даже с каждым часом я все лучше понимаю и чувствую маленькую нечисть, когда-то давно, в другой жизни укусившую меня за палец, а теперь принадлежащую мне душой и телом. Хотя, нет… души у нее вроде бы нет, да и с телом проблемы по большому счету…

– Как прикажешь, о Великий!

Да, точно, я ее чую: возражать она мне как бы и не смеет, но – явно будет тяготиться этим соседством…

Для нее моя серебряная дудка – нечто вроде палаческого топора, да и не любит нечисть серебра. Потерпит, у меня тоже от нее пощипывает в кончиках пальцев. Хотя… Если упереться ладонями в торцы сиринги да поднажать… Опа! – она уже маленькая серебряная лепешка! В джинсовый кармашек ее. Серебро не в досаду мне, стало быть, я человек, а не этот… нечистый, типа… Это хорошо.

– Так удобнее, кроха?

– Да, о Великий! Как ты добр!

Пора в путь. Чувствуя себя добряком и победителем, я все же не посмел даже одною ногой наступить на Ленту, просто перешагнул и как бы услышал, ощутил исходящие от нее токи: слепая жадность, равнодушие, беспощадность… и грозная неиссякаемая мощь! Однако же я был слегка безрассуден, играя с Лентой в индуктора-перципиента… Ладно, поздно бояться, все обошлось, я молодец.

Странное существо человек! Шел я сюда пешком от самого дома, это от угла Испытателей и Серебристого, да еще кружным путем, дрался по пути со всякой нечистой шантрапой, экспериментировал с видимостью-невидимостью, лечил физические и психические болячки пьяницам – и все было если не в кайф, то и не в напряг. А сейчас во мне сил полно по-прежнему, но кажется невыносимой мысль пилить обратно пешим порядком. Я не устал… но выдохлись ощущалища в моем головном мозгу, не желаю никаких новых утренних впечатлений, даже есть не хочу, а хочу домой, к ноуту и креслу.

Вот тут-то мне и пригодились небольшие оставшиеся деньги в карманной заначке: до Старой Деревни я пешком дошел, проехал одну остановку до «Пионерской», а там на трамвае две остановки…

Напрасно я добывал-выковыривал ключи из тесных джинсов, напрасно водил не глядя большим пальцем по краям ушка большего из них – у меня два ключа на связке, но пользуюсь всегда одним – чтобы выемка на ушке смотрела вверх… да, напрасны были все мои предвкушения скромного домашнего уюта: дверь была не заперта… В первое мгновение обожгла досада на самого себя: раззява, закрыть забыл!.. Но – нет же! Я отлично помню, как запирал… И замок взломан, язычок замка на четверть торчит… Блин!

Я ринулся в полутьму без страха, ибо чуял, что нет в квартире ни людей, ни этих… нечистых… но в сильной тревоге: документы!., деньги!.. Дэви!!!

Когда в твое жилище вторгаются чужие или посторонние люди, пусть и с разрешения, а паче – незваные, всегда в дом проникает вместе с ними и остается после них ощущение разрухи, беспорядка, чего-то неправильного, унизительного и навевающего тоску, если даже вся разруха – это обувная ложка не на своем месте. Не знаю, как у других, а у меня так. Нет, я не педант, и далеко не всегда предметы, составляющие мой домашний уют, знают свой порядок и ранжир: сегодня, к примеру, чайник с кипяченой водой стоит на полу, а завтра на столе; постель бывает собрана и убрана с глаз долой, а бывает, что и неделями разобрана и готова к употреблению; иногда ноут мой с утра и до вечера на кухне дежурит, ждет внимания моего, но чаще он под рукой, даже если я за десктопом сижу, монстров по пустыне гоняю… Но когда без спросу вошли и похозяйничали – о-о-о!..

Унижение еще большее, чем во время воспитательского шмона по тумбочкам и кроватям.

Итак, взломали квартиру и обнесли. Мою. Надо это осознать. Первое, что бросилось в глаза, – отсутствие ноута и десктопа. От настольного компа взяли только системный блок, а монитором, принтером, сканером, колонками с сабвуфером побрезговали, что наводит на размышления… Деньги! Деньги в основном тайнике целехоньки, полный лимон «пятками» и «косушками» в шести запечатанных стопках… Планшет тоже пропал, аналогично и молескин, которым я так и не приучился пользоваться… Да, тоже сгинул, вместе с кожаной обложкой… Деньги, что были в карманах верхней одежды на вешалке, исчезли, на книжной полочке – тоже туда же… Золота и драгоценных камней отродясь у меня в заводе не было… Вывод элементарен: приходили за электронными носителями информации, а денежки взяли попутно – если уж преступать со взломом, так чего уж там стыдиться… это как раз по-человечески понятно… Молескин – бумажный носитель, но и он изъят, хотя с ним они поторопились, ибо кроме кривых рожиц и убогих геометрических узоров… Ох ты! На рабочем столе моего компа лежали файлы с телефонами знакомых девиц… и вообще… Ладно, об этом после подумаем, еще что? Дэви. Да, они за Дэви явились и за моим интересом к общественным насекомым… Тоже какая-то такая нечисть получается, но только уже без мистики, рукодельная, сугубо человеческая, я бы даже сказал – «кривая» по отношению к настоящей, сакральной. Первым порывом было звонить по ноль два, в ментовку, вторым – мчаться на Васильевский (сразу вспомнился давешний сон про домушника, съеденного заживо крысами, и насчет взлома – тоже вещий оказался), проверять запасное мое жилье, но я погасил в себе и первый, и второй, а сам пошел на кухню ставить чайник. Вскипел.