О’Санчес - Я Кирпич

– Ты так мудр, о Великий!

Я поднял от кружки левую ладонь и возложил ее на затрепетавшую Букач. Странное возникло ощущение под пальцами, вроде бы и нечего там гладить или почесывать… а реальность тем не менее: вот спинка дрожащая, вот голова… Я пожелал – и крохотная часть моей жизненной силы словно бы переместилась в Букач, впрыснулась в нее. Та опять заскрипела, завизжала, как несмазанное колесо, но теперь в этих скрипах не было ужаса, а только блаженство и восторг.

– Ты так добр, о Великий! Ты так щедр! Я отслужу!

– Ну, это понятное дело, что отслужишь, кто бы сомневался в этакой орлице… Ты мне лучше вот что скажи: чуешь нечисть? Ну… Кто-нибудь из посторонней нечисти был в моем доме в эту ночь? Или только люди?

Букач, вместо того чтобы в очередной раз предаться пустому подобострастию перед овеликим мною, спрыгнула вниз на пол и принялась быстро-быстро бегать и скакать по квартире, и я ей не препятствовал, не помогал, просто ждал молча. Наконец она, повинуясь хотению моему, вспрыгнула ко мне на колено и замерла, как бы высматривая с моем взгляде повеления говорить.

– Докладывай.

– Людишки давеча были, о Великий, а нечистей никого не было.

– И много их было… этих… людишек?

– Не ведаю, о Великий! – Букач растерянно замигала красными глазками. – Один, и еще один.

– Двое, что ли? Мужчины?

– Как прикажешь, о Великий! Не гневайся.

– Да, дружок, я стараюсь не гневаться, несмотря на постоянные провокации со стороны некоторых дятлоголовых раздражителей. Что они делали здесь, не знаешь, конечно?.. Стоп… отставить вопрос, ибо я и сам его не понял, ибо он глуповат и неконкретен.

Выследить, конечно же, мы их не сумеем?.. Хотя бы до машины… впрочем, толку-то…

– Сумеем, о Великий! След-то – вон он какой! И смердит, и виден. Не рвется нигде, о Великий. Людишки просты, не заметают за собою.

След? Я, в отличие от Букач, не видел и не чуял здесь никаких следов! Как же это так, я ведь силу обрел?! Ну-ка… Паника и растерянность перед возможной утратой моих свежеиспеченных сверхъестественных возможностей вспыхнула еще стремительнее, чем гнев до этого, я только и сообразил в то мгновение попробовать насчет когтей… Нет, ура, при мне, на обеих пятернях: выщелкнулись… втянулись. Уже легче. А вот с эмоциями, батенька, что-то нужно делать, да, ибо мне вовсе не улыбается перспектива жить в качестве психически неуравновешенного колдуна-экстрасенса. Теперь след. Хочу его узреть.

– Букач, покажи-ка мне э-э-э… людишковый след. Всё, всё, не надо, сам вижу!

Это было нечто вроде мутновато-серо-зеленых пятен разного размера и зыбких форм, мазками и кляксами оставленных на полу, на столе, на дверях… Стало вдруг неимоверно гадко находиться посреди всего этого, захотелось немедленно вымыть руки, протереть стол, продезинфицировать всю квартиру, от пола до потолка… Хочу, чтобы немедленно, вот – чтобы сию же секунду всё здесь очистилось от дряни чужой! Хочу, н-на фиг! И свершилось вокруг по слову моему: исчезли мутные пятна отовсюду, нигде ни единого следа, но тотчас пришла покаянная мысль: дурачок, ты, Кирпичик, подлинный дурачок! Опять позволил взять верх эмоциям над собственным эго! Следы бы пригодились на исследование, коль скоро ты их научился обнаруживать! Гневливый ты наш! Это Букач тебя с истинного пути сбила, психовать приучила по всякому поводу!

– Тихо, тихо, тихо, крохель-букохель, это я так шучу, не трясись. Ты не виновата в моей несдержанности, это я сам виноват. Надо все-таки попробовать восстановить следы, мною же затертые. Получится, как ты думаешь?

– Не ведаю, о Великий! Не мне высокое понимать!

Ишь, смиренная какая. А в свое время кусалась да грубила, как все равно эта… как… Ну-с… Нет… Еще разок, покатегоричнее!.. Нет, увы, на сей раз не выгорел номер, не удалось колдовством вернуть мною же уничтоженное, а вперед наука: умнее надо быть, умнее. Все правильно, все логично: дилемма насчет создания камня, который нельзя уничтожить, – верна и действует на любом левеле могущества. Левел – это уровень игры, а уровень – это неигровой левел. Что у нас в смартфоне-диктофоне?..

Я отвлекся от Букач, и та немедленно вспрыгнула на спинку кресла, прочь из моего поля зрения.

Итак, включаем воспроизведение звука, не отсоединяя трубку от зарядного устройства.

И полились из крохотного динамика звуки моей флейты-сиринги: те самые! Я слушал и различал их, узнавал на слух безымянные для меня ноты, их последовательность, протяжность… Испарилась из них магия тьмы, волшба Елагина острова, и были они далеко не так прекрасны и волнующи, как в прошедшей ночи, но – реальны, по-прежнему чистые, звучные, не уродливые… лучше, наверное, было бы в наушниках…