Галина Липатова - Паладинские байки

­– Сеньор паладин… прошу вас…

Оливио остановился, глянул на даму и понял, что она чем-то очень обеспокоена.

– Сеньора? Чем могу служить? – вежливо спросил он.

Дама тяжко вздохнула, прижала руки к пышной груди:

– Мне… некому довериться, сеньор паладин… это очень важно... Мне очень нужна ваша помощь.

Паладин подавил раздраженный вздох:

– Что нужно передвинуть?

– Ах, да нет, не такая помощь, – всплеснула руками дама. – Всё очень серьезно, сеньор?..

– Оливио Альбино, – подсказал он.

– Видите ли… Сеньор Оливио, только вам, как паладину, я и могу довериться. Я понимаю, сейчас вы заняты, но вечером… у вас ведь найдется часок свободного времени ради моей чести и репутации?

Очень хотелось отказать, соврать, что наставник предписал ему на сегодня суровую тренировку, да еще и наказал за какую-нибудь провинность, и потому свободного времени нет. Но Оливио вдруг стало любопытно. К тому же Магдалина была одной из немногих, кто почти не принимал участия в дамском развлечении «подразни соблазном паладина».

Оливио прикинул по времени, подумал, что ведь наставник не сказал, что тренировка непременно обязательна, и непременно должна быть после вечерней молитвы. В конце концов, помахать мечом в зале можно будет и после ужина, даже лучше – наверняка кроме него еще кто-нибудь захочет, а с партнером куда веселее и полезнее, чем чучело лупить. И он сказал:

– Сеньора, после вечерней молитвы я в вашем распоряжении до самого ужина.

Магдалина просияла:

– О, прекрасно! Хм… вы сможете прийти сюда? Или нам лучше встретиться где-нибудь в другом месте? Хорошо бы сюда…

Паладин снова призадумался. Бласко должен будет дежурить до самого ужина. Он не из болтливых и не из любопытных, и не станет спрашивать, зачем да почему Оливио опять сюда пришел. Но все равно, есть риск столкнуться здесь с Каброни – ведь паладинов, стоящих на страже в подобных местах, капитан проверяет чаще обычного.

– Нет, сеньора. Лучше всего бы в парке. По крайней мере сегодня вечером там будет мало любопытных, в такую сырость.

Сеньора Ванцетти вздохнула:

– Хорошо. Тогда в восемь часов в гроте над прудом с русалкой.

Паладин поклонился и ушел, сдав караул Бласко.

Всю вечернюю молитву он всячески старался сосредоточиться именно на молитве, а вовсе не на том, зачем же он понадобился Магдалине Ванцетти. Получалось плохо. Настолько плохо, что старший паладин Теодоро, до придворных отслуживший двадцать лет храмовником, это заметил:

– Оливио!!! Не знаю, о чем ты думаешь – но только не о богах. А ну, живо – седьмой псалом Деве!

Делать нечего, Оливио поднялся, вышел вперед, встал у алтарной ниши и, сложив руки у груди в молитвенном жесте, затянул псалом. Голос у него был хороший, так что оскорблением богов его пение не стало, но псалом был сложный и довольно длинный, требовал полного сосредоточения. И вообще его исполнение входило в набор паладинских духовных практик. Особенно когда паладину надо было в чем-нибудь покаяться.

Каяться Оливио было не в чем, и потому он со спокойной душой и старательно отпел псалом, не пропустив ни одного слова и не нарушив ритма, так что Теодоро даже в конце молитвы похвалил его.

Закончив молитву, паладины разошлись, и Оливио все-таки сумел улизнуть в парк прежде, чем его нашел наставник.

Грот над прудом с русалкой популярностью у придворных не пользовался: стоял на холмике, к нему вела довольно крутая лестница из нарочито грубого камня, со ступеньками разной высоты и ширины. Внутри было очень неуютно: мох, плющ, щели, в которые задувает ветер. Сам пруд тоже навевал мрачное настроение: заросший тиной и кувшинками, с позеленевшей статуей страшненькой русалки. Все это было сделано лет пятьдесят назад, когда в моде был этакий кладбищенский стиль. Хвала богам, эта мода быстро кончилась, и тогдашний король переделал парк, но для истории оставил пару уголков вроде этого.

Оливио быстро забрался по лестнице в грот и увидел там Магдалину Ванцетти, грустно сидящую на растрескавшейся каменной скамье. Рядом стояла внушительная картонная коробка.

– Добрый вечер, сеньора, – поклонился паладин. – Времени мало, давайте перейдем к вашему делу.

Это было не очень-то вежливо, но правдиво – времени действительно мало. Магдалина всплеснула руками:

– Да, да… простите, что отнимаю ваше время, но… мне правда больше не к кому обратиться, кроме как к паладину. Видите ли… если мой супруг узнает… Ах… О, нет, не подумайте только – я не совершила супружеской измены, – сеньора Ванцетти бросила на паладина испуганный взгляд.