Барбара Хэмбли - Кровавые девы

— Пожалуйста, прошу вас, простите меня, — продолжил немец, отвешивая официальный поклон. — Я не имею отношения к полиции. Я видел, что вы перелезли через забор. Дело в том, что я ищу проживающую в этом доме даму, которая, как я опасаюсь, попала в беду. Я не задаю вопросов, но прошу вас как человека благородного: скажите… вы заходили внутрь?

«Конечно же, нет, за кого вы меня принимаете? За грабителя?» — этот ответ крутился у Эшера на языке, но умоляющее выражение серых глаз незнакомца заставило его передумать. Он спросил:

— Кого вы ищете, mein Herr ?

— Мадам Эренберг, — с достоинством ответил немец. — Она… она мой близкий друг. В воскресенье я получил телеграмму, которая испугала меня. Обращаться в полицию я не хочу. О русской полиции ходит слишком много тревожащих слухов. Но когда я прошлым вечером прибыл в Петербург, то узнал, что врач, лечивший мадам от нервного расстройства — именно с ним я должен был встретиться, — так вот, я узнал, что он убит. Теперь оказывается, что ее дом заперт…

— Я имею честь говорить с полковником Зергиусом фон Брюльсбуттелем? — мягко осведомился Эшер.

Тот бросил на него ошарашенный взгляд:

— Jawohl .

— Он стал вампиром? — прошептала Лидия, чувствуя, как легкие наполняются воздухом, сладким, как тысяча поцелуев. Сознание прояснилось, хотя она по-прежнему не находила в себе сил, чтобы открыть глаза. Но сейчас это не имело никакого значения. В том помещении, где она лежала, царила темнота, и рядом был Симон.

На щеке она ощутила прикосновение гладких острых ногтей (совсем как у ангела из ее сна).

— Да, сударыня.

— Жаль.

Она сжала его тонкие сильные пальцы, такие знакомые и холодные. Почему-то подумалось, что его руки должны быть еще холоднее… наверное, ее собственные ладони сейчас как две ледышки, хотя сама она ощущала лишь дремотное тепло.

— Значит, он победил? Он отправится к кайзеру…

— Вам не стоит беспокоиться об этом, сударыня.

— Лучше бы я умерла…

— Не переживайте так. Я не позволил бы вам умереть от рук подобного проходимца, да еще и еретика к тому же.

Ее голова снова лежала у него на коленях. Щекой Лидия чувствовала грубую вытершуюся ткань. Ей вспомнился… сон? Во сне ее перенесли в узкую монашескую келью где-то в подземельях. Когда она открыла глаза (или подумала, что открыла), то в тусклом свете лампы, пробивающемся сквозь смотровое окошко, увидела, как Исидро надевает черную монашескую рясу, извлеченную из какой-то погребальной ниши, всю в пыли и паутине; полуистлевшая ткань расползалась под его пальцами. Его рубаха и брюки аккуратной стопкой лежали на полу у двери кельи — Лидия еще удивилась, почему он положил их именно туда. Она не знала, хватит ли ей сил, чтобы переодеться, но потом вспомнила о Текселе и сказала себе, что силы найдутся.

За этим воспоминанием пришли другие.

— Она мертва, — шепнула Лидия. — Ирэн. Леди Итон. Мне так жаль, Симон. Он сказал… По его словам выходило, что ее убила Петронилла.

Он отвел взгляд и ничего не ответил. Лидия снова заговорила:

— Мне так жаль.

— Я не ожидал ничего другого. Не стоит об этом.

— Вы проделали долгий путь. Так что стоит.

Джейме рассказал ей и о найденных в жестяной коробке пальцах Ирэн, и о том, что исчезнувшая женщина была дорога Симону, хотя и не уточнил, откуда ему это известно. Насколько Лидия знала Исидро, сам испанец никогда не стал бы откровенничать на такие темы.

— В конечном счете все это не имеет значения.

— Тексель хотел, чтобы леди Ирэн сделала его вампиром, — пробормотала она. — Но он так и не додумался, как принудить ее, да еще и самому при этом не погибнуть. Думаю, поэтому Петронилла ее и убила. Чтобы он не успел ничего придумать. Вот почему вы сказали, что между человеком и бессмертным не бывает дружбы? Потому что меня могли использовать…

— Точно так же, как вас использовал я, — напомнил он с едва уловимой ноткой веселья в голосе. — Когда мне понадобилось подчинить Джеймса. Сударыня, было бы лучше, если бы мертвые окончательно умерли, а живые оставались с живыми. В любом случае, с его стороны было величайшей глупостью связаться с Ирэн или, если уж на то пошло, с Петрониллой. Чтобы стать вампиром, птенцу нужна не только кровь. Джеймс видел, что произошло с теми двумя несчастными, которые почти ничего не знали о своем состоянии и потому не искали убежища, куда не попадал бы свет. Да вы и сами это поняли, поговорив с малышкой Женей. Если он думает, что Петронилла обучит его всем тонкостям, о которых он не имеет ни малейшего представления, и покажет, что значит быть вампиром, он глубоко заблуждается. Очевидно, он полагает, что знает о вампирах все, поскольку наблюдал за Тайссом и его экспериментами. Но до сих пор Петронилла была единственным вампиром, с которым ему доводилось говорить. Нашему племени нельзя доверять.