Юлия Ламичева - Пастухи призраков (СИ)

Она снова оказалась в темноте, но в темноте обычной, как если зажмуриться, скажем, в туалете, выключить свет и запереться (интересно, кому и зачем это может понадобиться?). Запахи и звуки хлынули в Лену с сокрушительной силой. Большую их часть она не умела опознать. У Лены возникла уверенность, что она воспринимает мир чувствами другого существа, не человека. Оно лежало в лесу, между корнями поваленного дерева, а человек сидел на стволе и говорил. Лена не понимала слов, так как их не понимало существо, но и без слов было ясно: человек убеждает зверя, что вместе им будет лучше. Несмотря на исходящий от человека пугающий смрад, зверь соглашался. Почему ничего не видно? В этот момент Лена поняла, что значит быть слепым и иметь хвост. Зверь принял решение. Вспышка света.

Лицо старика в бурых клочьях бороды. Странная шапка. Вены верёвками, скрюченные пальцы. Кожаная сумка. Другие руки, молодые. Берут сумку. Слова, невозможно уловить смысл, похожи на стишок или считалочку. Молодое лицо, рыжая короткая борода, веснушки. Покой. Молодой мужчина, поднимающийся на холм. Солнце, трава. Коровы на дороге. Облака. Поле. Девочка из баньки. Стоит, прижимая к груди сумку. Молодой мужчина под берёзой. Коровы. Лес. Дорога, поля. Коровы. Лес. Темнота. Одиночество, страх. Темнота. Девочка из баньки. Ничего не видно. Бег без цели и конца. Темнота. Ярость, страх. Голод. Изредка в темноте возникали едва различимые силуэты – люди. На некоторых удавалось напасть и утолить голод, всасывая их жизни как воду из пересохшего ручья. Огонёк точкой темноте. Поле. Мужчина, шатается как пьяный. Краткий взрыв удовлетворения сытостью. Огонёк. Поле. Девушка в одной рубахе. Насыщение. Огонёк. Поле. Крошечная девочка, годика два, рубашонка развивается, Лена потянулась к ребёнку, замирая в предвкушении еды…

– Хватит! – взвизгнула она и почувствовала, что свободна.

Банька торчала справа, сутулая и расползшаяся под лунным светом. Посреди поля стояла согнутая почти пополам старуха, в её руках дрожала свечка. Волк появился из тени между сугробами, мягким длинным прыжком настиг бабку, Секунду возвышался над телом, пастью прильнув к затылку. В следующий момент волка стёрли на картине с полем и нарисовали перед Леной.

Она с отвращением догадалась, что ещё немного, и зверь полезет ластиться. Лапы переминались в приветственном танце, хвост крутился самым заискивающим образом, уши сошлись кончиками внутрь: по человеческим стандартам зверюга рассыпалась в любезностях, хоть и несколько смущённо. Лене не было охоты копаться в тонкостях психологии потусторонних волков. Срывающейся от наслаждения мыслью она приказала давно задуманное: «Слушай, ты! Не смей приближаться ко мне, к Нюсе, Фанте и к Ромке!».

Зверь подёрнулся дымкой, растворяясь.

Лена моргнула. Перед носом маячили чёрный край подушки, шитый чёрной пушистой нитью, и собственная Ленина рука на белом покрывале.

***

– Сработало! – Лена плюхнулась в крутящееся кресло напротив папы, закурила, скрестив ноги.

Иннокентий поднял голову от ноутбука. За время Лениного уединения в спальне на его лице опять возникли свежие царапины.

– Та-а-а-к, – протянула Лена. – Мазь потырил?! Детский сад. Пап, скажи, ты из научного интереса, или в тебе вдруг проснулось рудиментарное желание контролировать мою жизнь?

– Не то и не другое, – улыбнулся ей Иннокентий. – Кроме того, я не брал мазь. Решил проверить, нельзя ли войти в это состояние по памяти – несколько раз я имитировал таким образом воздействие некоторых других препаратов. Не стану отрицать, мне было любопытно, что с тобой происходит, но это не имеет отношения к контролю. Всё равно прости.

– Судя по всему, у тебя получилось, – проворчала Лена.

– Отчасти. Я погрузился в темноту, едва успев сконцентрироваться на эффекте надавливания на глаза. Остальное прошло в точности по предыдущему сценарию, – Иннокентий погладил царапину на лбу, – Думаю, это сопоставимо с тем, что почувствовал бы человек при попадании в голову крупной птицы, летящей с достаточно высокой скоростью.

– Достаточной для чего? – спросила оторопевшая Лена.

– Для того чтобы на какое-то время перестать воспринимать окружающее, так что твоя личная жизнь осталась неприкосновенной.

Лена смотрела на отца, разинув рот. На террасе за его спиной чучелком красовался ворон.

– Пап, ты хочешь сказать…. это не ты Ромку вытащил?

– Он, – Иннокентий отвесил неглубокий поклон в сторону террасы.