Юлия Ламичева: Пастухи призраков (СИ)

Рома сглотнул.

– Я похож на человека, склонного к размножению?

– Как сказать. Раньше ты был похож на жертву… размножения, я была уверена, что тебя из той мансарды вынесут вперёд ногами, и то крышу придётся снимать. Ты сильно изменился, Ром.

– Научился ценить время, прости за банальность. Одно дело умозрительно понимать, что жизнь – не потом и когда-то, но прямо сейчас, и совсем другое – лично убедиться, что потом может ничего и не быть, что, всякий раз, ложась спать, рискуешь проснуться только для того, чтобы немного побарахтавшись в зелёной луже, о да, испытывая неземной кайф, кто спорит, слиться со вселенной в первозданном экстазе. До сих пор зелёный не выношу.

– Зря ты так. Таять в зелёном довольно приятно, забыл? – съязвила Лена.

– Насколько мог, забыл, но вспомню обязательно. Когда наиграюсь. Важно знать, что из игры есть выход, и хоть примерно представлять, какой. Но сначала я хочу ознакомиться с достопримечательностями, а ещё хочу что-нибудь успеть, даже если этим «чем-нибудь» будут комиксы. Мой эквивалент размножения. – Рома замялся, посмотрел на Лену искательно. – Ты так и не сказала, что сделала с сумкой. Сюда привезла?

– Выкинула. Ты чего такую физиономию скорчил? Воняла жутко, вот и выкинула. В мусоропровод. Да она гнилая вся была!

– Но…

– Отлезь! Всё ведь нормально, жалоб нет? Вот и славно, расслабься.

– После всего, не знаю, что ты сейчас собой представляешь, а, тётя Лена?

– Могу документы показать! – немедленно ощетинилась она. – Паспорт, рабочая виза… что конкретно интересует? Помощник по уходу за собаками в питомнике «Сан…

Он продолжал смотреть на неё жалобно, совершенно по-щенячьи. Лена дрогнула.

– Знакомая птичка? – чуть заметно, кончиками рта улыбнулась она и кивнула в угол, чуть более тёмный, чем прочие углы.

В полутора метрах над полом висела клетка, просторная, несколько вычурно-антикварного вида. Едва Рома успел разглядеть силуэт ворона, ветер раскачал фонарики, и в углу обнаружился плетёный комодик с забытым Нюсей мячом. На большом пальце Роминой ноги чёрной снежинкой таяло перо. Рома отдёрнул ногу, сандалий загрохотал вниз по лестнице.

– Ну, на самом деле ты видел нечто вроде метафоры, – потянулась за новой кистью винограда Лена. – Ворон не относится к существам, находящимся где-то и когда-то. Если у него и есть клетка, то это я.

***

Вокруг развешанных на веранде фонариков вились не то крупные мотыльки, не то мелкие летучие мыши, за соснами ворочал мокрой тушей океан. Под крышей сложенного из тех же камней, что и скалы, маленького домика лежала девочка Нюся, укутанная в лоскутное одеяло, притиснутая к стене тушкой ротвейлера, попа к попе, ручка мусолила собачье ухо. Этажом ниже спал Рома в обнимку с Викой и видел во сне длинный комикс, где фигурировали вороны, китайский монах и красавица с глазами размером с чайную шашку. В «сундуке» на холме пили валерьянку Наталья Викторовна и её муж Игорёчек (копить на квартиру оставалось недолго). Храпел перед телевизором гоблин Габриэль, и четыре испанских мастиффа сопели вокруг него.

Девочка Нюся чмокнула в лоб Габриэля – ишь недовольный какой, чего гостей не любит? Сидели бы все и ели мороженое. По очереди почесала животы собакам, чтобы им приснилось что-нибудь хорошее. Собачьи души благодарно повиляли ей хвостами. Облачком перенеслась к подоконнику, свесила ножки сквозь стекло. В её молчаливо-зелёном блистающем мире под холмом, между оливковых деревьев, стелился волк тенью чуть более тёмной, чем деревья ночью. Следом тяжело переваливалась Фанта. Мама сидела верхом на волке, серебристый шнур соединял её и волка ни за что не порвётся, Нюся пробовала.

Сейчас к морю, а потом в горы. Лена почувствовала, как волк вежливо приготовил для неё местечко под призрачной шкурой, а лапы его зудят в предвкушении. Средь небес трепетал ворон, чуть более чёрный, чем дырка из-под Луны.