Варвара Мадоши - Гексаграмма

— Не нужно, — Лин махнул рукой. — Альфонс, в Шэнъяне быстрее сплетни распространяется только известие о смерти императора, а уж откуда и кто узнает информацию — это, как учил меня Ху [13] Ху — в яп. транскрипции Фу. , одна из величайших тайн вселенной, наряду с истоками алхимии.

— А Ху знал про алхимию? — осторожно спросил Альфонс. — Я думал, что у клана Яо не было привилегии ее изучать…

— И сейчас нет, — согласно кивнул Лин. — Но Ху много где бывал, многое видал… многое знал. До сих пор не могу…

— Лин осекся, бросил на невозмутимую Ланьфан короткий и хмурый взгляд. — Продолжай, Ланьфан.

— Итак, сегодня с утра, совсем до света, по моим каналам до Вернье донесли записку от Нивэя. Он шлет приветы Альфонсу Эллеку и сообщает, что хотел бы с ним встретиться и потолковать об алкестрии.

Ланьфан достала из рукава своего одеяния узкий футляр и с поклоном передала его Альфонсу.

Ал уже знал, что в таких футлярах здесь носят записки, иногда с какими-нибудь милыми безделушками или цветами — если, разумеется, записка предназначена даме и содержание ее соответствует.

В данном случае, конечно, цветов не было.

Альфонс пробежал глазами два ряда иероглифов и с облегчением убедился, что его лингвистических познаний вполне хватает на дешифровку. Собственно же чтение заняло несколько дольше, но в конце, с облегчением вздохнув, он протянул письмо Лину.

— Я уже видел, — тот качнул головой. — Как ты считаешь, Альфонс?

— Ну, я думаю, мне надо с ним встретиться, — рассудительно произнес Ал.

— Возможно, обсудить то, о чем говорил Лин… создание параллельного Союза. Намекнуть, что не худо бы организовать встречу с другими людьми Цилиня и намекнуть, кого именно мы хотим видеть на такой встрече. Короче, закинуть удочки.

— Звучит неплохо, — одобрил Лин. — Ланьфан?

— Я бы тоже согласилась бы, — поколебавшись, заметила девушка.

— Но не согласна?

— Дело в том, что Вернье, как посвященный в наши планы, помногу обсуждал их со мной. И я должна признать, что многие его доводы выглядят весьма разумными.

— Мне пригласить его на совещание? — поинтересовался Лин.

— Не думаю, что это разумно. Он, конечно, придет, но в столь ранний час господин Вернье… не слишком в ладах с собой.

Лин усмехнулся.

— Я ценю Вернье за его работоспособность в любом состоянии. Но ты права, Ланьфан, пока его беспокоить не стоит. Так передай нам пока на словах, от чего же он предостерегал?

— Он говорил, что Альфонс, несмотря на его ум и актерские способности, едва ли будет способен долго притворяться перед Нивэем тем, за кого мы хотим его выдать… особенно с глазу на глаз. Прошу прощения, если мои слова обидели вас, — Ланьфан поклонилась.

— Тут нет ничего обидного, — запротестовал Альфонс, — я и сам так думаю!

— …С другой стороны, нужно нечто очень эффектное, чтобы привлечь Нивэя и других таких же, как он, скрытыми возможностями алхимии… Вернье предлагает: окружить Альфонса ореолом, подобным императорской власти.

Пусть он будет слишком гордым, чтобы говорить с ними. Если первые несколько встреч с Нивэем и избранными проведет не Альфонс, а Вернье или, допустим, другой верный человек, кого вы назначите, например, Яньцин, то мы можем потом созвать большую встречу и устроить на ней спектакль, где Альфонс покажет еще возможности алхимии. И тогда люди Цилиня перейдут на нашу сторону, а Альфонсу не придется вести с ними переговоры. Вернье даже считает… тут он просил меня заранее извиниться при передаче его слов… что, может быть, Альфонсу будет даже лучше сразу после представления уехать из страны, чтобы у Нивэя и других мастеров Цилиня не было шансов его разоблачить.

— А что, — решил Лин после короткой паузы. — Только такой театрал, как Вернье, мог это предложить. Но мне нравится.

— Не хочется посвящать в этот план еще кого-то, — заметил Альфонс. — Кого отправить на переговоры с людьми Цилиня? Лин, ты можешь еще кому-то доверять, как мне, Ланьфан или Вернье?

— Допустим, тебе я доверяю не так, как Ланьфан, а Вернье куда меньше, чем любому из вас, — Лин фыркнул. — Не в этом дело. Как это Вернье смеет рекомендовать моему гостю, когда ему уезжать?

— Альфонс бросил на Лина удивленный взгляд: этот тон живо отличался от обычных его ленивых речей.

— Еще раз прошу прощения за него и за себя, — Ланьфан снова поклонилась.

— Это была всего лишь рекомендация, которая может хорошо сработать на образ. А может и не сработать.