Ганнибал - Лиловый (II)

— Только не сейчас, — возразила Тильда, — такие вещи на пьяную голову не делаются! Зато будет повод собраться всем вместе еще раз.

Встретиться снова; Леарза еще не до конца осознал эту мысль, но уже с жаром соглашался с девушкой. Они принялись договариваться, когда встретятся в следующий раз, для поездки в неведомый Гвин-ап-Нуд, правда, чем завершились переговоры, Леарза уже не помнил: остаток того вечера полностью растаял для него в лиловом тумане.

Тусклый свет заливал комнату; кажется, сегодня было пасмурно, и небо затянуло тучами. По-прежнему сновали в тучах крохотные точки аэро, и поблескивали зеркальные небоскребы; в комнате нашелся Гавин Малрудан, который сидел за широким столом возле окна, сунув стилус за ухо, и что-то тыкал в своем коммуникаторе.

Чувствуя определенную слабость во всем теле и сухость во рту, Леарза шагнул на свет; голова у него немного кружилась. Должно быть, вид у него был не очень, помощник профессора поднял взгляд и рассмеялся.

— Да, Каин не знает меры! — заметил он. — Профессор очень ругался на него ночью, когда он буквально приволок тебя на себе.

Леарза медленно опустился на мягкий диван, прикрывая глаза ладонью. Было больно смотреть на свет.

— Я действительно чувствую себя не очень, — признался молодой китаб. — Этот ваш напиток… как он там называется, пиво?.. Кажется, будто в нем совсем нет алкоголя, но после пятой кружки…

Гавин снова фыркнул.

— Это вещь обманчивая, — согласился рыжий. — Конечно, Каин может сколь угодно много, это ему вода. Надеюсь, он хоть драки не устроил?

— Нет… к-кажется, а хотя… да нет, вроде бы они в шутку…

— А-а, он Сета с собой. Небось и вся их компания, верно? Тильда, Корвин.

— Да. Они сказали, что они одноклассники.

— Угу, дружат едва ли не с момента сборки.

— С… чего?

— Ну, с тех пор, как их собрали, — пожал плечами Гавин. — Ведь все четверо — андроиды. Ты не знал? Искусственные люди.

Леарза молчал, не отрывая ладони ото лба.

— Я Каина с самого своего детства, — не заметив, продолжал помощник профессора. — Его мой двоюродный дедушка. Так что в каком-то смысле он мой дядя!

— Так это правда, — прошептал Леарза.

— Что?

— Что вы… научились делать искусственных людей.

— Ну да, конечно, — будто бы удивился Гавин, — профессор что, еще не рассказывал тебе? Ой!..Ну, в общем, да, это и есть одна из главных причин катарианского раскола. Когда первую машину, которая могла разговаривать, Тирнан Огг и стал против этой машины. Так что это уже очень давно! Мы называем их андроиды, а еще иногда младшие. Кажется, это из какого-то стихотворения. Там, «младшие братья человечества», и вот.

Леарза поднялся; обеспокоенный немного, Гавин тоже вскочил, ему показалось, что китаба шатнуло, но тот стоял прямо, лишь наклонил голову, так что его глаз не было видно.

— Что-то мне совсем дурно, — блеклым голосом произнес он. — Я пойду… к себе.

И ушел; Гавин только пожал плечами в некотором недоумении.

Пустая холодная комната встречала хозяина. Леарза подошел к окну и остановился, выглядывая на высотный город. Мертвый город… искусственные люди.

Они обманули его.

Может быть, и все они были просто хитрыми машинами, а вовсе не людьми? Бездушные, черствые изнутри, и тем страшней ему делалось оттого, что они, машины, так искусно умели притворяться живыми, они обманули его, за улыбчивым лицом Каина не было ничего, кроме железа, красивые глаза Тильды были, наверное, сделаны из стекла…

Это потрясло его, и Леарза ничего так не хотел, как сбежать отсюда, исчезнуть, раствориться. Спастись. Может быть, ему всегда чересчур даже нравились механические приспособления, но всему должен быть предел, как возможно расстаться со своей человеческой сущностью, променять живую душу на машину?..

Он метался по комнате, не чувствуя тошноты и головокружения, и только думал о том, что теперь ему делать. Он был совершенно беспомощен и одинок, окруженный бездушными созданиями, чужой здесь… враждебный им.

Тысячи лет назад их предки, — предки ли?.. создатели, — уничтожали его предков, изгнали их, заткнули говоривший правду рот. И теперь они отыскивали планеты, одну за другой, и… если профессор лгал? Если можно было все спасти? Если…

«Я схожу с ума», повторял про себя Леарза, плюхнулся на стул у окна, схватил себя за голову. «Всего этого не может быть… слишком ужасно».

Машины! Одни машины! Ни единой живой души…

Ощущение собственного одиночества захлестнуло его с головой, душило его, забивалось в ноздри и уши. Холодные липкие пальцы ползли по спине. Один… он обречен навеки оставаться один. Все погибли, все оставили его… или он их оставил.