Ганнибал - Лиловый (II)

Они поднялись на нужную, видимо, высоту, и Каин коротко хохотнул; в следующее мгновение аэро так резко сорвался с места, что Леарза едва сдержал восклик. С такой скоростью он еще никогда в жизни не передвигался: все вокруг смазалось, зеркальные небоскребы превратились в мелькающие тени, и только равнодушное тяжелое небо следило за ними, понемногу темнея еще сильнее. Летели они, впрочем, недолго; мельтешение небоскребов утихло, и аэро опустился на другую площадку, пусть и похожую, но расположенную не на земле, а на крыше одного из зданий пониже.

Леарза, все еще не понимая, куда они направляются, послушно пошел следом за Каином; тот спустился по лестнице, — обычной, не движущейся, — и перед ним распахнулась дверь. Леарза шагнул вперед, еще не видя, куда идет, и вдруг погрузился в мир разноцветной ночи и табачного дыма. Он растерялся, и если бы не рука Каина, поймавшая его за плечо, так и остался бы стоять у входа.

Это было странное место, но Леарза вдруг сообразил, что оно похоже на трактир: пусть столики здесь были из какого-то неведомого материала, и стулья высокие, непривычной формы, но все же здесь сидели люди со стаканами, и фоном играло что-то вроде музыки: признаться, поначалу Леарзе показалось, что это просто шум.

Каин усадил его на стул и сам уже весело общался с девушкой, подбежавшей к ним, а Леарза тем временем все-таки сунул руку в карман, оттягивавший куртку, и обнаружил там слиток какого-то металла, холодного и гладкого наощупь. Выудил его; металл тускло сверкнул на него серебром, но в темноте было почти невозможно рассмотреть подробнее.

— Крутая штука, — сообщил ему Каин, бесцеремонно ткнув в слиток пальцем. — Обладает памятью формы. Ты когда-нибудь встречал такие металлы?

— Как это — память формы?

— Берешь ты, например, ложку из нее, — охотно пояснил Каин, — силой сгибаешь, нормально, ложка погнулась. А потом берешь, нагреваешь чуток — и вот! Ложка снова выпрямляется. Я когда учился, девчонкам с филологического фокусы показывал. Они у меня ложки гнули, а я выпрямлял их силой мысли! Некоторые даже верили…О, а вот и первый пришел.

Леарза недоуменно обернулся: к ним действительно подошел какой-то человек, которого поначалу в темноте он не разглядел, лишь видел, как то ли лысина, то ли очень светлые волосы блеснули в тусклом свете.

— Здорово, — обратился к нему Каин.

— Значит, говорить сегодня будем на языке Руоса, — безо всякого акцента заметил подошедший, обернулся к Леарзе. — Привет, парень. Или как там у вас говорили? Мир тебе и твоему божеству?

— Это Сет, — представил его Каин, и белобрысый, — теперь Леарзе стало видно, что у него на самом деле очень светлые волосы, правда, и некоторая залысина на лбу тоже имеется, — опустился на стул за их столиком.

— Я не видел этого пройдоху добрых десять лет, а он только теперь позвал меня, и для чего?.. Ну, впрочем, я все равно рад, — все тем же ровным баритоном произнес Сет. Девушка принесла им пять стаканов, наполненных каким-то темным напитком; значит, Каин пригласил еще кого-то? Леарза осторожно понюхал содержимое своего стакана: пахло чем-то странным, на арак уж точно не похоже. Впрочем, за последнюю неделю он пробовал самую разную местную еду, и необычную тоже. Кое-что ему нравилось.

— Мне кажется, или ты еще полысел, балалайка? — радостно поинтересовался Каин. Сет скривил рот: он у него был необычной формы, с глубокой ямкой под носом, почти разделившей его верхнюю губу на две половинки.

— Сам ты балалайка, чучело. Ничего и не полысел, это тебе кажется. А ты никак потолстел.

— Вот еще, глаза протри!

Леарза с любопытством переводил взгляд с одного на другого и вдруг заметил, что страх и чувство одиночества у него как-то странно отступили на второй план; пусть он был в совершенно чужом месте, но он все-таки был не совсем один. Рядом сидел Каин — все тот же самый добродушный Абу, пусть и без привычной красной тюбетейки и полосатого халата, но все же его рубашка была с легкомысленным рисунком, а на столике рядом со стаканом Леарзы по-прежнему лежал слиток неизвестного металла, который Каин неведомо зачем таскал с собой в куртке. Сет тоже совсем не был похож на бездушную машину, какими всего полчаса назад казались Леарзе все проходившие по улице люди. У него были живые черные глаза, еще более живые оттого, что один был как-то неуловимо выше другого, и подвижный рот, то и дело то кривившийся, то расплывавшийся в ухмылке.

— Трудно тебе у нас? — спросил он у Леарзы, и Леарза, смешавшись, осторожно ответил: