Руслан Бирюшев - Патруль Миров

— От же ж… — Прохрипел мужчина, державший помощника констебля за ноги. — Долго нам его держать-то ещё?

— Потерпи, голубчик, потерпи… Скоро уже. — Полковник обвёл помещение отсутствующим взглядом. Несмотря на то, что мозг офицера работал в авральном режиме, он не смог не отметить абсурдность картины — посреди опрятной, но слегка разгромленной комнаты — пыхтящая куча мала из пяти взрослых мужчин, окаймлённая густеющей толпой зевак. Зеваки, впрочем, никак не мешали, и на том спасибо. — Так, у меня есть идея… Казым, ты с теорией лучше знаком, напомни, как проходит введение программы в подсознание.

— Ну, как… — Маг неуверенно поелозил, поудобнее перехватывая руку Оуэена. — По этапам… Захватываешь внимание объекта, вводишь в транс, задаёшь программу, выводишь из транса.

— Как запускается программа?

— Срабатывает «спусковой крючок» — звучат нужные слова или объект попадает в обговорённую в программе ситуацию. Объект самопроизвольно впадает в транс и начинает выполнение программы. По завершении программы выходит из транса. Если жив остаётся… Не тяни, командир, говори что придумал!

— Погоди, погоди… — Пробормотал Сергей. — Не гоните… Так-так… — Всё услышанное не было для него ново, но полковник сильно сомневался в своей теории и нуждался в подтверждении. — Команда выполняется в состоянии транса, значит, чтобы прервать её выполнение нужно прервать транс — это понятно… А как мы можем прервать транс? Физические воздействие?

— Бесполезно. — Мотнул головой маг. — Он же должен был покончить с собой. Значит, болью гипноз не снимешь…

— Тогда одно из двух. — Быстро проговорил агент Вальцман, чувствуя, как слабеют мышцы. Вчётвером они ещё удерживали бедолагу Оуэна, однако агенты и их помощники потихоньку выдыхались, а вот одержимый — ничуть. — Либо мы должны симулировать выполнение команды, чтобы у него даже подсознание поверило, либо… Попробовать программерский ход — взлом защиты через эмуляцию…

— Ч-чего?… — Поразились все трое его помощников, и даже некоторые зеваки «с трибун», внимавшие с большим интересом.

— Его ввели в транс, задали программу и вывели из транса. Выведение из транса производится посредством звуковой команды, вроде: «Я щёлкну пальцами и ты проснёшься», помнишь? — Скороговоркой выпалил офицер. — Выполняя команду, он тоже находится в трансе. Скорее всего, команда на выход из транса всё ещё хранится в его подсознание и её воспроизведение приведёт… к выходу из транса! Команды такие не оригинальны, нужную возможно найти простым перебором…

— Первый раз о таком слышу… — Мотнул бородой Казым. — если бы метод работал, о нём бы рассказывали…

— Может и рассказывали. Много ты помнишь с тех лекций? Хоть один метод вообще помнишь? Другой?

— Н-нет…

— Тогда будем пробовать!

Полковник с кряхтением переместился, усаживаясь на грудь «пациенту». «Свою» руку Оуэна он при этом продолжал удерживать руками и коленом.

— Смотри на меня! — Твёрдым, уверенным голосом произнёс Сергей. — Смотри мне в глаза!

Помощник констебля замотал головой, разбрызгивая пену с губ, и издал утробный рычащий звук.

— Так не пойдёт. Надо завладеть его вниманием, заставить сконцетри… Ага! Казым, пистолет!

Штатный маг извернулся и подставил бок с кобурой — руки у него были заняты. Полковник высвободил правую ладонь, вытащил револьвер и, перехватив его за ствол, показал Оуэну. Покачал, словно гипнотизёр — маятник. Одержимый поймал глазами блеск стали, вперился в револьвер взглядом, потянулся к оружию всем телом…

— Ага. — Удовлетворённо кивнул Сергей. — Слушай мой голос, Оуэн…

Зеваки понемногу расходились. Всё интересное, в общем-то, уже закончилось. Остались лишь две женщины, утешавшие всхлипывающую в углу Лауру. На полу возился Казым, оказывавший бессознательному Оуэенну посильную медицинскую помощь. Полковник Вальцман сидел на пороге комнаты и задумчиво вертел в руках сигарету. Он не курил уже лет десять, да и до того не особо злоупотреблял. Однако сейчас пагубное желание одолевало как никогда. Правую щёку патрульного, от мочки уха до краешка губ украшали пять длинных, глубоких царапин — вздувшихся, сочащихся сукровицей. Иногда полковник касался их и морщился — ему доводилось получать раны куда как серьёзнее, однако эти не столько болели, сколько зудели, не давали покоя. Словно солью посыпанные.

— Я должен извиниться. — Произнёс, наконец, полковник, косясь на плачущую в компании товарок хозяйку дома. Слова давались с трудом. Страшное всё-таки это оружие — женские ногти. — Мне следовало вас предупредить, но я просто не мог. Иначе всё могло сорваться. Вы поступили совершенно правильно…