Гильермо Дель Торо - Форма воды

Они звучат как долгий пронзительный вопль и выглядят подобно редакторской правке: хххх ххх хххх ххххх.

Но даже здесь, в лаборатории, он не в силах вообразить, как Флеминг может разобрать бессмысленные крики Хойта. Стрикланд чувствует ту слабость, которой он не ощущал со времен дикой жары в Корее и еще более жарких деньков на Амазонке.

Может быть, Хойт говорит о пришитых обратно пальцах, может быть, Хойт думает, что Стрикланд более не способен контролировать ситуацию. А если Стрикланд теряет доверие Хойта, то каким образом Стрикланд может распутать узлы и оказаться на свободе?

Он моргает, оглядывается, ему кажется, что он видит, как зеленые лианы ползут из вентиляционных отверстий, зеленые почки возникают на розетках. Это все от лекарств? Или на самом деле?

Если он не сможет положить конец этому эксперименту, то Deus Brânquia победит, и тогда весь город станет частью Амазонии. Стрикланд, его семья, все жители окажутся в плену у знойных удушающих джунглей.

Он сжимает кулак, зная, что произойдет.

Боль хлюпает точно плотный, горячий сироп в его зараженных пальцах, руке, а затем и в сердце. Все плывет перед глазами, затем возвращается ясность, которую дарит только buchite.

Хоффстетлер все еще стоит ладонью вверх, ждет ключей, он все еще говорит о том, какую пользу приносит специальное освещение, катушки с записями из тропического леса. Он обещает снабдить Флеминга графиками и данными для генерала Хойта сразу же, как они засунут бедную маленькую зверушку обратно в комфортабельную бочку с водой.

Стрикланд напрягается. Он должен быть жестким, прямо сейчас.

Он смеется, достаточно громко, чтобы прервать Хоффстетлера.

– Данные, – бурчит Стрикланд. – Когда что-то печатаешь на бумаге и напечатанное вдруг становится правдой, так?

Горло Хоффстетлера, тонкое и хрупкое, вспухает и опадает, ладонь опускается.

Стрикланду приятно это видеть, это зрелище наполняет его теплом и надеждой. Неужели он слышит отредактированное выражение удовольствия от Хойта, мягкое повизгивание из отверстий на панели компьютера: хххх хххх ххххххх?

Хоффстетлер тоже должен это слышать.

Он торопится к резервуару, чтобы указать на один из гнусных приборов.

– Двадцать восемь минут. Хронометр показывает время с момента открытия люка. Предел для Образца оценивается в тридцать, больше вне воды он провести не может. Доклад для генерала Хойта мы обсудим позже. Дайте ключи, мистер Стрикланд. Ключи. Не заставляйте меня умолять.

Но мольбы – это то, что Стрикланд послушал бы прямо сейчас.

Он оседает на пол рядом с Образцом, в точности там, где недавно был Хоффстетлер. Приятное положение, пусть даже Deus Brânquia дергается так сильно, что его чешуя пятнает рубаху Стрикланда.

Он ощущает себя ковбоем, что оценивает брошенную в грязь лошадь с пеной у рта, буквально требующую, чтобы ее пристрелили из милосердия.

Он проводит пальцем по вспухающей и опадающей груди Deus Brânquia.

– А сейчас запишите это для генерала, мистер Флеминг. У нас вовсе не данные. Здесь имеется нечто, чего вы можете коснуться собственными руками, вот тут, у ребер. Суставный хрящ, сшитые вместе костяшки пальцев, и, по нашим гипотезам, они разделяют две пары легких, первичные и вторичные, – он повышает голос. – Я говорю верно, Боб?

– Двадцать девять минут, – произносит Хоффстетлер. – Пожалуйста.

– Этот хрящ настолько плотен, что мы не можем сделать разборчивый рентген. Ведает Господь, мы пытались. Уверен, что Боб может вам сказать, сколько именно раз. Только в финальной строчке отчета для генерала Хойта мы должны написать следующее: если мы хотим узнать, что делает эту тварь такой крепкой, то не стоит дискутировать. Необходимо просто вскрыть ее.

– Ради бога, – голос Хоффстетлера теперь звучит как надо, униженно, тонко.

– Советы могут быть в Южной Америке прямо сейчас, шарят в реке, пытаясь найти еще одну такую же тварь.

– Еще одну? Не может быть еще одной, нигде в мире! Я вам обещаю!

– Вы ведь не были со мной на том корабле, Боб? Прочесть пару книг об Амазонке – вовсе не то же самое, что видеть собственными глазами мили и мили гребаной реки. Миллионы тварей в ней. Больше, чем эти компьютеры могут сосчитать, я вам гарантирую.

Полный счастья отредактированный крик доносится из вентиляции: хххх ххххххх! Стрикланд удивлен, что никто больше не может его слышать.

Новый крик.

Никто здесь, кроме него, не служил в армии.

Стрикланд не в состоянии понять, о чем говорится в крике, но он чувствует его значение в кишках, в сердце.