Нил Стивенсон - Интерфейс

Зельдо выдернул телефон из подставки.

– Что?

– Это я, – Зельдо узнал бы этот голос где угодно: говорила Мэри Кэтрин Коззано. – Они заметают следы. Из Пентагона сообщают что-то очень странное, и мы думаем, у тебя проблемы. Прыгай на велосипед и дави на педали так, будто бежишь от смерти, потому что так оно и есть. Увидимся за ужином.

Что-то в голосе Мэри Кэтрин было такое, что Зельдо пулей вылетел из кресла. Он схватил рюкзак, скатился по ступеням и выдернул свой горный велик из стойки для сотрудников. Он пересек маленькую парковку Института и выкатился за ворота.

Он удалился от них примерно на полмили, когда заметил самолет. Обычно он не замечал самолетов, они были просто частью пейзажа. Но этот привлек его внимание тем, что летел невероятно низко. Он подумал, что самолет, должно быть, заходит на посадку. Но нет, скорость для посадки слишком высока. Он мчался над землей, оставляя за собой самый настоящий шлейф пыли. Он был очень маленький и черный.

Зельдо узнал его по форме. Несколько лет назад он видел документальный фильм о таких штуках. Это была крылатая ракета-невидимка «Гейл Аэроспейс». Она печально прославилась неспособностью придерживаться запланированного маршрута во время тестовых полетов.

Крылатая ракета просвистела над посадочной полосой, в последний раз скорректировала курс и нацелилась прямо на Институт Радхакришнана, даже не пытаясь замедлиться. В самый последний момент, к облегчению Зельдо, она вдруг свечой ушла вверх. Сейчас она обогнет здание и улетит в море, не причинив никому вреда.

Но она не улетела. На высоте в несколько сотен футов она так же круто развернулась и свалилась в пике. Остаток пути ракета преодолела за несколько секунд и вошла в здание Института через световой купол, накрывающий центральный атриум.

Институт изверг длинные языки белого пламени через все свои дверные и оконные проемы. Эта картина выжглась на сетчатке Зельдо и он на некоторое время ослеп. Ударная волна сбросила его с дорожки в пыль.

Он ничего не чувствовал. Он по-прежнему думал только о ее словах: увидимся за ужином.

Президент Ричмонд проехала по Пенсильвания-авеню и приняла под свое начало Белый Дом в пять пополудни; туда же явились лидеры партий и Конгресса. Первым делом она уволила всех администраторов и членов переходной команды, которые успели занять свои места в период передачи власти. После увольнения нескольких из них по приказу Генерального Прокурора тут же задержали сотрудники ФБР; заговорщиков распихали по автобусам и увезли.

Дел было невпроворот. Она заняла Овальный кабинет, когда фэбээровцы еще не закончили проверять его на наличие жучков. К семи часам вечера здесь собрались все важные вашингтонцы: лидеры Конгресса, партийные боссы, несколько членов Комитета Начальников Штабов, весь нынешний кабинет министров и главы основных агентств, включая ЦРУ и АНБ. Она не была настроена на церемонии – всех этих людей просто препроводили в кабинет, где они и выстроились вдоль стен, как тургруппа из Оскалузы. Она уставилась на них в ответ поверх картонных ящиков и документов из черного конверта.

– Я знаю, что вы думаете, – сказала он. – Вы думаете, этого не может быть. Эта сука просто не может быть нашим президентом. Она тут не задержится. Ну так вот – может и есть. Я – президент. И я останусь им на следующие восемь лет. Лучше вам поскорее с этим свыкнуться. Спасибо, что пришли. Теперь ступайте и займитесь своим делом.

Кабинет был сплошь заставлен коробками. Утром сюда привезли коробки Коззано. Коробки Элеанор отправились в Морскую Обсерваторию. Теперь коробки Коззано выносили, а коробки Элеанор везли из Обсерватории и вносили в кабинет.

Одного из грузчиков она отдельно попросила доставить некую конкретную упаковку. Восьмифутовую картонную трубу. Наконец он возник в дверях, неся ее на плече, как копье. Он содрал липкую ленту с одного ее конца, и она извлекла ее содержимое на свет божий: полоску дешевой деревянной опанельки с торчащими из нее гвоздями. Элеанор одолжила молоток у техников и лично прибила ее прямо к стене Овального кабинета – к вящему потрясению обслуживающего персонала, сбежавшегося на стук. Планка выглядела дешевой и не к месту, каковой и являлась. Приблизившись, можно было разглядеть горизонтальные черточки, нанесенные шариковой ручкой, даты и имена детей. Элеанор она нравилась.

С Мэри Кэтрин ей удалось увидеться только после девяти вечера. Они встретились на ступенях Мемориала Джефферсона, сопровождаемые футболистами и седыми вьетнамскими ветеранами, которые были с ними весь день.