Энди Вейр - Проект Радуйся, Мария [ЛП]

“Гм!”

Хорошие новости: астрофагов привлекла спектральная сигнатура углекислого газа!

Плохие новости: мои три незаменимых астрофага шириной 10 микрон где-то стартовали-возможно, со скоростью, приближающейся к скорости света,—и я понятия не имел, куда они направились.

“Краааааап.”

—

Полночь. Повсюду тьма. Армейцы сменили смену на двух парней, которых я не знал. Я скучала по Стиву.

У меня была алюминиевая фольга и клейкая лента на каждом окне лаборатории. Я заклеил щели вокруг входов и выходов изолентой. Я выключил все оборудование, на котором были какие-либо показания или светодиоды. Я положил часы в ящик стола, потому что на них была светящаяся в темноте краска.

Я позволила глазам привыкнуть к полной темноте. Если я видел хоть одну фигуру, которая не была моим воображением, я искал утечку света и заклеивал ее лентой. Наконец, я достиг такого уровня темноты, что ничего не мог разглядеть. Открытие или закрытие моих глаз не имело никакого эффекта.

Следующим шагом были мои недавно изобретенные инфракрасные очки.

В лаборатории было много вещей, но инфракрасных очков среди них не было. Я подумывал спросить Стива, армейского парня, может ли он забить немного. Я, наверное, мог бы позвонить Стрэтту, и она попросила бы президента Перу лично доставить их или что-то в этом роде. Но это было быстрее.

“Очки” были просто ЖК-экраном моей ИК-камеры с кучей ленты вокруг них. Я прижал их к лицу и добавил еще скотча. Потом все больше, и больше, и больше. Я уверена, что выглядела нелепо. Но все равно.

Я включил камеру и оглядел лабораторию. Множество тепловых сигнатур. Стены все еще были теплыми от солнечного света в тот день, все электрическое сияло, и мое тело сияло, как маяк. Я отрегулировал частотный диапазон, чтобы искать более горячие вещи. В частности, вещи выше 90 градусов по Цельсию.

Я заполз в свой импровизированный шкаф для микроскопов и посмотрел на световой короб, который я использовал для спектрального излучения CO2.

Астрофаги имеют всего 10 микрон в поперечнике. Ни малейшего шанса, что я увижу что-то настолько маленькое с помощью камеры (или своими глазами, если уж на то пошло). Но мои маленькие инопланетяне очень горячие, и они остаются горячими. Таким образом, если они не двигаются, они потратили последние шесть часов или около того на медленное нагревание своего окружения. Это была надежда.

Все получилось. Я сразу же увидел круг света на одном из пластиковых светофильтров.

“О, слава Богу,” выдохнула я.

Он был очень слабым, но он был там. Пятно было около 3 миллиметров в поперечнике и становилось все слабее и холоднее от центра. Маленький парень нагревал пластик в течение нескольких часов. Я прошелся взглядом по двум пластиковым квадратам. Я быстро нашел второе место.

Мой эксперимент сработал гораздо лучше, чем я ожидал. Они увидели то, что считали Венерой, и направились к ней. Когда они попали в светофильтры, они не могли идти дальше. Вероятно, они продолжали давить, пока я не выключил свет.

В любом случае, если бы я мог просто подтвердить, что все три Астрофага присутствовали, я мог бы упаковать фильтры в пакеты, а затем потратить столько времени, сколько мне нужно, чтобы найти и забрать мальчиков из них с помощью микроскопа и пипетки.

Так оно и было. Третий Астрофаг.

- Вся банда здесь!” Я сказал. Я полез в карман за пакетом с образцами и приготовился очень осторожно снять фильтр с светового короба. Вот тогда-то я и увидел четвертого Астрофага.

Просто...занимается своими делами. Четвертая камера. Это было прямо в том же общем кластере, что и первые три, на фильтрах.

“Святой…”

Я смотрел на этих парней целую неделю. Я бы ни за что не пропустил ни одного. Объяснение могло быть только одно: Один из Астрофагов разделился. Я случайно заставил Астрофага размножаться.

Я целую минуту смотрел на четвертое пятно света, оценивая масштаб того, что только что произошло. Разведение астрофагов означало, что у нас будет неограниченный запас для изучения. Убиваем их, колем, разбираем на части, делаем все, что захотим. Это изменило правила игры.

“Привет, Шемп,” сказал я.

—

Следующие два дня я провел, одержимо изучая это новое поведение. Я даже не пошел домой—я просто спал в лаборатории.

Стив, армейский парень, принес мне завтрак. Отличный парень.

Я должен был поделиться всеми своими открытиями с остальной частью научного сообщества, но я хотел быть уверенным. Экспертная оценка, возможно, отошла на второй план, но, по крайней мере, я мог бы провести самооценку. Лучше, чем ничего.