Энди Вейр - Проект Радуйся, Мария [ЛП]

“Грустно,” говорю я.

- Да, печально. Но это необходимо. Надо спасти Эрида. Ты выбираешь человеческое слово для♫♩♪♫.”

Имена собственные-это головная боль. Если вы учите немецкий у парня по имени Ганс, вы просто называете его Гансом. Но я буквально не могу издавать звуки, которые издает Рокки, и наоборот. Поэтому, когда один из нас говорит другому об имени, другой должен выбрать или придумать слово, чтобы представить это имя на своем родном языке. Настоящее имя Рокки—это последовательность заметок-он сказал мне это однажды, но это не имеет никакого значения на его языке, поэтому я остановился на “Рокки.”

Но на самом деле мое имя-английское слово. Поэтому Рокки просто называет меня эридианским словом, означающим “благодать".”

В любом случае, теперь мне нужно придумать английское слово, которое означает “супруг Рокки".”

“Адриан,” говорю я. Почему нет? - Человеческое слово - "Адриан". ”

“Пойми, - говорит он. Он направляется по туннелю в лабораторию.

Я упираю руки в бедра и вытягиваю шею, чтобы посмотреть, как он уходит. “Куда ты идешь?”

- Ешь.”

“Есть?! Подожди!”

Я никогда не видел, чтобы он ел. Я никогда даже не видел другого отверстия, кроме вентиляционных отверстий радиатора на его панцире. Как он получает еду? Если уж на то пошло, как он откладывает яйца? Он был довольно уклончив в этом вопросе. Он ел на своем корабле, когда мы были связаны. И я думаю, что он тайком перекусывал здесь и там, пока я спал.

Я бегу вниз по лестнице в лабораторию. Он уже на полпути по своему вертикальному туннелю, карабкаясь по многочисленным поручням. Я продолжаю подниматься по своей лестнице. - Эй, я хочу посмотреть!”

Рокки достигает пола лаборатории и останавливается. - Это личное. Я сплю после еды. Ты смотришь, как я сплю, вопрос?”

- Я хочу посмотреть, как ты ешь!”

- Почему, вопрос?”

“Наука,” говорю я.

Рокки несколько раз сдвигает свой панцирь влево и вправо. Эридианский язык тела для легкого раздражения. “Это биологическое. Это отвратительно.”

“Наука.”

Он снова шевелит панцирем. "Ладно. Ты смотри.” Он продолжает спускаться.

“Да!” Я следую за ним вниз.

Я протискиваюсь в свою маленькую часть общежития. Все, что у меня есть в эти дни, - это моя кровать, туалет и руки робота.

Честно говоря, у него тоже не так много места. У него есть большая часть тома, но он забит всем его барахлом. Кроме того, он сделал там специальную мастерскую и систему жизнеобеспечения из деталей своего корабля.

Он открывает одну из своих многочисленных мягких сумок и достает запечатанный пакет. Он разрывает его когтями, и там есть различные формы, которые я не могу идентифицировать. В основном из каменистого материала, как его панцирь. Он начинает рвать их когтями на все более мелкие кусочки.

“Это твоя еда?” - спрашиваю я.

“Социальный дискомфорт", - говорит он. - Никаких разговоров.”

“Прости.”

Я думаю, что еда для них-это что-то грубое, что должно быть сделано в частном порядке.

Он отрывает каменистые куски от пищи и обнажает мясо под ними. Это определенно мясо—оно выглядит точно так же, как земное мясо. Учитывая, что мы почти наверняка произошли от одних и тех же основных строительных блоков жизни, я готов поспорить, что мы используем одни и те же белки и имеем одни и те же общие решения различных эволюционных проблем.

И снова меня охватывает меланхолия. Я хочу провести остаток своей жизни, изучая эридианскую биологию! Но сначала я должен спасти человечество. Глупое человечество. Мешать моим увлечениям.

Он отрывает от мяса все каменистые куски и откладывает их в сторону. Затем он разрывает мясо на мелкие кусочки. В любое время он хранит еду на упаковке, в которой она была. Он никогда не касается пола. Я бы тоже не хотел, чтобы моя еда касалась пола.

Через некоторое время он измельчает съедобные части своей еды настолько, насколько это могут сделать его руки. Гораздо больше, чем любой человек с их едой.

Затем он переходит на другую сторону своего купе, оставляя еду там, где она была. Он достает плоский цилиндрический контейнер из запечатанной коробки и помещает его под грудную клетку.

А потом все...становится отвратительным. Он предупреждал меня. Я не могу жаловаться.

Скалистая броня на его животе раскалывается, и я вижу, как что-то мясистое разрывается под ним. Оттуда капает несколько капель блестящей серебристой жидкости. Кровь?

Затем из его тела на сковороду выпрыгивает серая капля. Он приземляется с влажным шлепком.