Коллектив авторов - Старые долги

— Какой сейчас год? — Его голос звучал еле слышно, он отвык разговаривать.

Директор назвал дату.

Боги. Сорок лет. Митос огляделся. Возле двери стоял стул. Не ожидая приглашения, он сел, осмотрительно положив трясущиеся руки на колени. Сердце бешено колотилось, а голова кружилась от голода. В камере не было никакого чувства времени. Может, он ел два дня назад — или на прошлой неделе, но он ничего не сказал об этом. Спрашивая, можешь слишком легко превратиться в попрошайку.

Человек у окна обернулся и вдруг сказал:

— Он в ужасном состоянии. Сколько времени потребуется, чтобы вернуть его в норму?

Директор неловко хмыкнул.

— Я не уверен, господин Сеттер, — ответил он, наконец. — Довольно быстро, я думаю, — немного еды, немного размяться…

— Кто победил? — перебил Митос.

Они пристально посмотрели на него.

— Что?

— Война, — голос набирал силу, и Митос повторил: — Кто выиграл? Всё закончилось, не так ли?

— Мы сделали это, — произнес первый человек. У него было круглое лицо и крошечная остроконечная бородка. Он свирепо уставился на слегка усмехнувшегося Сеттера. — Договор Сакраменто был победой КПСА.

— Если вы так говорите, Деррик. — Сеттера это не интересовало. — Мне не нравится эта идея. Мне не нравилось, когда вы это предложили, и я не изменил своего отношения сейчас. Тот, кто примет это назначение, будет вынужден бороться с этим Бессмертным всю дорогу — контролировать двадцать четыре часа в сутки! Он действовал вместе с Маклаудом, ради Бога! Суньте его обратно в его нору. Мы в нем не нуждаемся. Мы можем найти Горца сами.

Деррик усмехнулась.

— Где же он тогда, черт возьми, Сеттер? Мы устали от обещаний. Мы думаем, что вам потребуется наживка, и с вашим начальством всё согласовано.

Маклауд был еще жив? Сердце Митоса пропустило удар. Он заставил себя сосредоточиться.

Сеттер ответил Деррику змеиной улыбкой:

— Хорошо. Босс сказал пойти с ним, мы идем с ним, но мои люди ценны, их нелегко заменить. Быть уверенным, что они вернутся живыми — это моя работа. Ваша — обеспечить нас оборудованием, с помощью которого мы сможем держать этого Бессмертного в подчинении, когда он снова почувствует в себе силы.

— Мы будем отстаивать нашу часть договора, — жестко ответил Деррик.

— Хорошо, тогда начинайте восстановление этой развалины. Ваше начальство хочет, чтобы эта операция уложилась в две недели.

— ДВЕ НЕДЕЛИ. — Оба, Деррик и директор, изумились.

— Разве он не Бессмертный? — Сеттер ухмыльнулся, глядя на неказистый вид узника. Митос опустил голову, его плечи согнулись, он старался выглядеть как можно более жалким. Это было легче, чем ему бы хотелось. Он услышал фырканье Сеттера.

— Забирайте его отсюда.

Они вызвали целых десять охранников, которые и вывели Митоса — он был слегка польщён. Прошли один зал, потом другой, до лифтов и в новую часть тюрьмы. Он не чувствовал других бессмертных и не видел других заключенных.

Его новая клетка была в пустом блоке. Здесь был матрас на койке и сложенная на нем новая униформа. Охранники отвели его гулким коридором вниз, к душевым, тоже пустым, с покрытыми паутиной лампами. Вода была только холодная, но чистая и в избытке. Потом ему протянули какую-то трубку, оказалось, что для депиляции лица.

— Бритье вышло из моды? — спросил он их, но они только сердито посмотрели на него и отвели взгляды.

Депиляция причинила боль, но не слишком сильную. С гладким лицом и чистый — действительно чистый — впервые за многие десятилетия, Бессмертный был доставлен обратно в свою камеру. Чудо из чудес, его ожидала пища. Он получил горох, хлеб и что-то вроде растительного белка с большим количеством подливки. Дали даже сладкое, хотя Митос не мог определить его иначе, как «что-то со вкусом яблока». Все это было не слишком качественным, но само изобилие компенсировало этот недостаток.

Насытившийся и смертельно уставший, он должен был вскоре заснуть на своей мягкой постели, но мысли его продолжали вертеться вокруг директорского офиса и прозвучавших там откровений. Маклауд жив — и за ним по-прежнему охотятся, хотя война якобы закончена. Так ли это? Он вспомнил обмен фразами между бородатым мужчиной и Сеттером. Может быть, победа КПСА не была настолько полной, как он опасался? Может быть, ненависть уменьшилась? Или же глупость их рода не привела к уничтожению самих себя… Митос горько улыбался в темноте и не верил ни одному из предположений.

Сон пришел, как всегда приходят сны — тихо вполз сквозь беспамятство, незадолго до пробуждения. Она застонала и пошевелилась во сне, сквозь туман видя его . Она никогда не могла рассмотреть лицо, но сердце ее пело, когда она смотрела на него. Они занимались любовью, его губы ласкали все ее сокровенные, чувствительные места, его пальцы играли ею, как совершенным инструментом. Она извивалась на постели от страсти, желая, чтобы он привел ее к вершине наслаждения, чего он так искусно добивался. И хотя сон повторялся снова и снова, она так и не могла привыкнуть к внезапным вспышкам страха, что вытесняли вожделение и любовь, что заставляли её вскакивать с криком в неверном свете зари.