— Я ясно сказал — гони все сигареты.
— У меня всего две.
— Давай обе.
— Ну ты и зануда. Я Ежу пожалуюсь.
— Слушай, ты!.. Возьму твоего сопляка за ноги и стукну башкой об угол.
— Только попробуй, — в Манином голосе прозвучала твердая решимость, она давала понять, что умрет за своего Котика.
— Корми вас, уродов.
— Сам ты урод.
Куца растянулся на лежбище и отвернулся к стенке.
Смеркалось. Старуха зажег сальник и опустил брезентовый полог, чтобы снаружи не было видно огонька: мало ли что. Вскоре появился Еж. Он был хмур, по лицу крепыша легко читалось его настроение.
— Огонь не жечь, — цыкнул бригадир на Старуху, и тот послушно потушил сальник.
В темноте отчетливей стало видно повязку на плече блондина.
— Что с тобой?
— Да арматурина. Пытался пролезть в одно отверстие, показалось — внизу консервные банки навалены, надавил на балку, а тут она как выскочит и в плечо.
— А консервы?
— Черепки какие-то оказались.
— Значит, ничего не нашли?
— Нет. Да куда с этим плечом?..
— Без бомжа плохо, — вставил свое слово щуплый.
— У меня тоже пусто, — под Ежом затрещали доски его кровати.
— Что будем делать? — после паузы спросил Куца. — Тут у Мани запас сигарет.
— Три штуки, — подала голос Маня.
— Если ее потрясти, может, и все пять…
— Не смеши.
— Может, у нее еще что есть.
— В долгах, как в шелках.
— Ведь убить могут.
— Мясо шею свернет.
— Убить не убьют, — Еж не на шутку был озабочен, — а в бомжатник отправить могут. На отработку, месяцев на шесть.
— Вот это перспектива! — присвистнул Куца.
— Есть еще варианты — сбежать…
— Бегали уже.
— Если бы была война, — вмешался Старуха, — переметнулись бы…
— Если бы, если бы, если бы… бежать бесполезно. Вот Старуху если продать в рабы…
— Чего? — обиделся щуплый.
— Да кому он нужен? А, Еж?
— Я тебя зарежу, белобрысая харя, пока ты однорукий!..
— Ну, ты!..
— Быстро заткнулись, — оборвал перепалку Еж. — Куца дело говорит.
— Да ты что? — Старуха готовился заплакать.
— За него много не дадут, — сказал блондин. — Дохлый. По лицу видно — глупый. Какая от него польза, мы хорошо знаем, хорошо, если себя прокормит. Что мы за него получим? Скостят месяца три и все по новой. Ерунда. Идем дальше. Я… Ну, сейчас я не годный к продаже, а пока плечо заживет, поздно будет. Следующий клиент — Маня. Это товар годный, она вон даже округлилась слегка. Ее как нечего делать на хорошего бомжа поменять. Но… Резонный вопрос — хорошо ли нам самим будет без бабы? То-то и оно. Без бабы жить плохо. Не престижно. Слухи всякие пойдут, пакости… отмойся потом. Запишут в голубую братию и это будет не смешно. Так что Маня отпадает. Остается последний вариант — пожертвовать нашим драгоценным котеночком. Он, пожалуй, тоже стоит хорошего бомжа да еще и отсрочки на пару месяцев впридачу. Доводы? Мальчик. Не урод. Крепкий. Неплохо откормленный. Хочешь — делай из него отбивную, хочешь — расти воина или слугу. Как? А мы себе еще заведем, Маня не подкачает!
Повисло тягостное молчание. Наконец заговорил Еж.
— Вот и я о том же думаю. Чуть голову не сломал. Деваться некуда, придется продавать. Сама посуди, Маня, ну не сожрать же его в самом деле… Маня?!
— А где она? — вскочил Куца. — Где Маня, я тебя спрашиваю, козел? — обратился он к Старухе, чья лежанка по ранжиру находилась ближе всех в Маниному месту у выхода.
— Вышла.
— А ребенок?
— Вроде с ней.
— Вот это да! — Еж вскочил. — Сбежала!
— Давно вышла? — Блондин насторожился, как гончий пес.
— Минут пять — десять.
— В темноте не так-то просто найти.
— Достанется кому-нибудь.
— Догоним.
— Почуяла, дрянь.
Подростки бросились в темноту.
* * *
Крутой сидел в плетеном кресле за столом под тентом, натянутым перед входом в небольшой домик, похожий на строительный вагончик. Он пил кофе. Два охранника привели, поддерживая под руки Куцу. За ним следовало еще несколько человек.
— Это тот дурик, запутавшийся в ловушке?
Один из охранников почтительно кивнул.
— Осел! Ты думаешь, у Одноглазого лучше? Бомжом возмечтал стать? Или в кабанчики наметился? Козел, награда достается не тому, кто убегает, а тому, кто настигает. — Хозяин отхлебнул из фарфоровой чашки. — Он не был под кайфом?
— Нет.
Крутой откинулся на спинку кресла и отвернулся. Казалось, он о чем-то задумался.
— Давай, рассказывай, какие у тебя проблемы? Ну?
Куца молчал. Подросток никак не мог собраться с мыслями и лихорадочно решал: говорить правду или пуститься на хитрость. Пауза затянулась, и была прервана легким свистом лозы, треском рубашки или кожи и диким воплем блондина. Специальная лоза причиняла адскую боль.
Читать дальше