Антон Ботев - Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии

— А, девочка Маша! — сказала она. — Ну-ка, иди сюда!

Галя попятилась и захлопнула дверь. Бабушка дико захохотала.

— Девочка Роза! — кричала она. — Девочка Галя! А ну-ка, иди сюда!

Галя отпрянула и наткнулась на Алешу. Тихонечко взвизгнула, но захлопнула себе рот.

— Что такое? — спросил Алеша прямо в расширенные глаза. Глаза приобрели осмысленное выражение и наполнились слезами.

— Что случилось? — повторил Алеша.

— Бабушка… робот… — прошептала Галя. — Ты не слышал, как она меня зовет?

— Нет, ничего не слышал…

— Алеша, мне страшно, — тоненьким голосом сказала Галя.

— Погоди ты, погоди… Ну, не плачь… Тебе попить надо… Погоди, я чаю принесу… — засуетился Алеша, довел Галю до ее каюты…

— Алеша, не уходи, я боюсь, вдруг она придет, — плакала Галя.

— Сейчас, сейчас, чайку принесу… — успокаивал ее Алеша. Ты запрись, а я приду, и постучусь вот так, смотри, — Алеша выстучал первые пять тактов «Сорока скакунов в моем табуне», — давай, закрывайся, я пошел…

Когда он вернулся с чаем, соколиная каюта была заперта. Алеша выстучал и «Сорок скакунов в моем табуне» полностью, и «Сиротский плач», но ему так никто и не открыл. Тогда Алеша пошел играть с Хрюшей, Степашкой и прочими.

Кок Афанасий вовсе не собирался искать радиста. Он вволю наговорился с Дэном и пошел спать, а чтобы капитан его не разбудил, подпер дверь капитанской каюты корабельной шваброй.

Ему совсем не мешало пение мертвой головы, Афанасию.

А радисту Радию Родионовичу мешало. Радист очень пугался Жугдэрдемидийна Гуррагчи. Ему хотелось куда-нибудь исчезнуть, так спрятаться, чтобы его никто не мог найти. Ну или по крайней мере найти такое место, где бы его никто не мог обидеть.

Самым безопасным местом, по мнению радиста, была комната тети Вали. Поскольку Радий Родионович уже достаточно испарился, он смог спрятаться в ящик с куклами под бабушкиной кроватью.

Когда Алеша начал играть с Хрюшей, Степашкой и прочими, Радий Родионович затаил дыхание и спрятался за ящиком. Алеша мог обнаружить его и всем рассказать, этого допустить нельзя было. Радий Родионович обильно вспотел и еще немножко уменьшился.

Шофер Коля был очень, очень огорчен, что никто не оценил его заслуги в забитом голе. Даже радист никак не отметил ее, хотя уж на его-то внимание водитель точно мог рассчитывать. Обидно, что сегодня ночью была Колина смена, поэтому он не мог заснуть и выяснить отношения с Радиком во сне. Коля боялся, что радист в этот самый момент говорит во сне с кем-нибудь другим, например, с капитаном. Ревность душила шофера.

— Пожалуйста, с кем-нибудь другим, только не с капитаном! — со слезой в голосе думал Коля.

— Наверняка ведь с капитаном говорит. А может, в шахматы с ним играет… — от такой возможности у Коли перехватывало в груди.

— Зачем мне так мучиться? Я тружусь, помогаю посадить самолеты, обезвреживаю мины, забиваю решающие голы, а Радик тут с капитаном… Нет, надо точно уходить — хоть к монголам, хоть куда…

Вылез из спальника запасной шофер Виталик и сказал: «Давай я поведу». «Иди спи», — огрызнулся Коля. Виталик послушно пошел спать.

Заснули и все остальные. Все заснули, кроме, разве что, механиков и кочегаров. Механики и кочегары, кажется, никогда не спали, обеспечивая безостановочное движение судна.

Очень холодно было в ту ночь. Под утро даже волосы на голове мертвого монгола обледенели и издавали тонкий мелодичный звон, вместе с эоловым горловым пением чудесно складывавшиеся в «Аа-шуу деккей-оо». Наступила осень.

По степи скакали монголы из сотни Менге. На своих мохноногих лошадках. Скакали и пели, чтоб не замерзнуть. Пели «Ээрбек-Аксу». Спели «Ээрбек-Аксу», принялись за «Наследников». Спели «Наследников», принялись за «Калдак Хамар». Спели и про агитатора, и про сорок коней в табуне, задумались, о чем еще спеть. Все песни перепели, вот как долго скакали!

— Чу! — скомандовал Менге. — Молчите!

Поехали дальше в тишине. Все молчали, только Старый Архар бормотал под нос себе сердитое и иногда чихал. Монголы тоже, бывает, простужаются, даже в степи. Как рыбы простужаются в море. Менге решил про себя:

— Это последний поход Старого Архара. Последний.

Встретили разведчика. Разведчик молча показал рукой на юго-восток и остался сторожить поле.

Еще долго потом ехали. Каждый пел про себя, молча. Но пел ведь не просто так, а чтоб лошадь чувствовала ритм и бежала шибче.

— Аа-шуу деккей-оо! — вскричал вдруг Молодой Архар. Он ехал по правую руку от сотника. Воины обрадовались: