Мария Чурсина - Тысяча забытых звёзд

— Брось, от моего незнания они не могли воскреснуть. — Пока Кир договаривал фразу до конца, он вдруг понял, что она на самом деле имеет в виду. Они не могли воскреснуть, но могли стать тем… Тем, с чем она разговаривала в заброшенной школе. Тем, кто гремел посудой на пустой кухне соседа. Тем, что остаётся от ушедших людей.

— В том мире, где ты не знал об их смерти, — сказала Влада, отворачиваясь. — Я всю ночь пыталась высчитать эту вероятность. Провисания в графиках. У меня ничего не получилось. Нужны другие подходы, другие методики. А я не могу придумать.

Она вцепилась пальцами в переносицу.

Кир спрятал неуместную ухмылку. Когда-то Влада рассказывала ему о конференции: несколько аспирантов и преподавателей, натужно бубнящих о важности фундаментальной науки. Когда выступила она, молчание сделалось загадочным. «Смело», — сказал ректор. Даже вопросов не задали — Влада расстроилась. Она так готовилась отстаивать свои идеи, боялась, что их посчитают абсурдными. Зря боялась, их не посчитали никакими. Поленились посчитать.

— А ты не подумала, что на кухне у соседа просто мог быть кто-то другой. Друзья зашли, скажем.

Влада отняла пальцы от переносицы. Глаза её были усталыми — ещё бы, не спать всю ночь. А потом — кружевные тесёмки, тёплый ноутбук, большая ложка в протянутой руке — навалились дела.

— Это легко можно проверить. Давай проверим, а? Ну пожалуйста.

Так вышло, что Кир не умел ей отказывать.

Подул ветер и сорвал тучу с верхушек тополей. Когда они возвращались к дому, уже посыпал дождь, колко-холодный, странный для жаркого августа. Он загнал гусей под навес и пошёл трепать листья яблонь.

Ноги у Влады были забрызганы грязью по самые шорты. На ходу она ломала сухой бурьян и крошила его в руках.

Через дорогу загорались окна в их доме. На кухне — три, и меланхоличные тени заходили за шторами в гостиной, и одно — на втором этаже. Командор наблюдал за улицей, просунув морду под воротами. В доме соседа не светилось ни единого окна.

Расцарапываясь о крыжовник, Влада пробралась к тёмным окнам. Кир отвернулся: заброшенный дом стоял, погружённый в сумерки, ещё дальше — улица была пуста. Дождь зашёлся сильнее, забарабанил по маленькой красной машинке Зарины.

Когда он снова обернулся к дому соседа, Влады там не было. Ещё покачивались ветви кустарника, но это мог быть ветер. Волкодавы сидели тихо, каждый в своей будке. Чёрные окна безо всякого интереса глазели на мир. А её не было. Не то, что в поле его зрения. Возле дома негде было спрятаться: за крыжовником дорогу перегородила летняя веранда, а дальше — низкая поленница и заросшее поле. Её не было вообще.

Вдалеке застучал поезд. Кир помедлил и сам пошёл к дому. Старая малина плелась по земле, цепляя его за края брюк. Волкодавы навострили уши и подняли головы, похожие на бетонные блоки.

Сосед сидел на вросшей в землю лавке — за домом. Дождь ронял капли ему прямо на лысую макушку. К Киру он обернулся, как будто ждал. Сигарета в суставчатых пальцах потухла и обмякла от дождя.

— Слышишь? — сказал сосед.

Ворчала в кронах яблонь подступающая гроза. Со стены дома клочками облетала побелка. Кир слушал и слышал: внутри дома что-то возилось, слонялось из угла в угол и ползало по стенам. Смотрело через тёмные окна. Древние половицы стонали от боли.

Влада сказала: «Люди не умеют уходить до конца».

Она сказала: «Всегда что-нибудь да остаётся».

— Уезжайте отсюда, — произнёс Кир, отступая подальше от окна.

Сосед молча смотрел на него, секунду или две, а потом отвернулся, раздавливая в пальцах сигарету. Пальцы у него тряслись, вода текла по рукам, и мокрая рубашка липла к телу.

С его молчаливого разрешения Кир обошёл дом вокруг — на это потребовалось не так уж много времени. Шикнул на волкодавов. Они вроде бы почуяли его отчаяние и не стали мешать. Облетающая побелка — мокрые доски — снова побелка — растрескалась краска на рамах. Сухой крыжовник топорщил иглы, как дикобраз, но — ни единой сломанной ветки.

Влады не было. Но она ведь не могла забраться в дом. Не ушла бы незамеченной: заскрипела бы дверь, залаяли псы. Де жа вю. Кир замер под дождём, не имея понятия, что делать дальше.

Он был теперь уверен — Влада исчезала. И в тот раз, когда она сидела в двух шагах от него, на крыльце, и вдруг выяснилось, что её потеряли. Во второй раз — угол кухни, ноутбук на коленях. «Я здесь». Но совершенно точно — её здесь не было. Он бы чувствовал её присутствие — присутствие живого человека среди искорёженных тенями яблонь.