Мария Чурсина: Тысяча забытых звёзд

— Нет, это лаванда. Лаванду можно добавлять в печенье. Но мята тоже будет. Из мяты можно сделать сироп. Она растёт у вас за летней верандой. Ты знал?

Он понятия не имел, что мята растёт за верандой, зачем им вообще эта мята, и откуда взялась кружевная тесёмка, завязанная в мышиный хвостик вокруг белой трубы. Утром он мечтал, чтобы всё было именно так. Но откуда Владе это узнать?

— Ты не против? — изменившимся голосом спросила она и села на край табуретки. — Ты же не против, нет?

— Нет, конечно. Бери, что хочешь.

Откуда всё-таки эта тесёмка? У матери в жизни не водилось швейных принадлежностей, она пропадала у себя в больнице с утра до вечера, а потом с вечера до утра. Когда ей было шить? Да и характер не тот, чтобы коллекционировать тесёмки в большой шкатулке в буфете.

Влада привезла её из города? Но Влада собиралась в невообразимой спешке, едва не позабыв ноутбук с диссертацией и ночную рубашку. Некогда ей было думать о тесёмках.

Летом Владу не взяли в экспедицию. Институтский профессор и двое его аспирантов-заочников собирались ехать в Мёртвую долину — самую крупную и самую известную аномалию.

Готовиться начали ещё зимой. Выделенные деньги тщательно растранжирили на экипировку и запасы еды. Тщательно оформили все бумаги, выяснили, что оформили не так и переоформили снова. Ехать к Мёртвой долине было долго и дорого, а ещё опасно, поэтому все написали заявления, что берут ответственность на себя и прочее, прочее, прочее.

В мае ректор подмахнул последние документы. В июне Влада поскандалила со всеми друзьями, потому что они заявляли, что ехать туда слишком опасно.

— Да что вы вообще понимаете! — Она срывалась на крик, чего с ней ещё ни разу не случалось. — Это моя мечта. Это, может быть, мой единственный шанс там побывать.

В июле она искала профессора, чтобы спросить у него о билетах, но профессор уехал на дачу, а в телефонную трубку повышал голос: «Алло! Алло! Я ничего не слышу, тут связь плохая!». Аспиранты укатили со студентами на полевую практику — в заповедник, куда тоже не дозвонишься.

В августе Влада узнала, что они уже уехали.

Кир случайно заехал к ней посреди недели — привёз давно обещанные книжки. Боялся, что не успеет её застать перед отъездом, но застал. Влада сидела на табуретке посреди комнаты, неловко скрестив голые ноги и руки, и смотрела в стену.

В комнате было аккуратно до невыносимости — хотя она уже начала собираться.

— Я позвонила другому преподавателю с кафедры, — сказала она привычно спокойным тоном. — Он очень удивился, что я спрашиваю. Он сказал, что никто не собирался меня брать. Какие-то сложности с оформлением. Документов не получили.

Кир не знал, утешать её или порадоваться.

— Я невидимая, да? — сказала она, пробуя улыбаться. — Нечего и пытаться было.

Кир присел перед ней на корточки. Влада — пустой рюкзак в соседней комнате, недописанная диссертация, подписанное заявление об отпуске, пальцы в серой пыли заброшенных зданий.

— Давай ты съездишь ещё куда-нибудь. Не в городе же сидеть всё лето.

— Куда? — спросила она безнадёжно.

Ехать было пять часов — мимо полей подсолнечника, мимо крошечных придорожных кафе, мимо гудящих большегрузов. Всю дорогу она пыталась улыбаться и читала смешные названия на знаках.

— Река Гадючка. Опарышки. Опарышки это, интересно, село или деревня?

— Это город.

— Ой, смотри, озеро Кривое.

В степи то тут, то там попадались столбики. Влада озадаченно пересчитывала их. Слишком много и слишком беспорядочно, чтобы догадаться об их предназначении. Кир успокоил её:

— Это суслики, они любопытные и свистят. Открой окно — услышишь.

К полуночи Влада задремала, прижавшись виском к запотевшему стеклу. В час ночи они проехали знакомую ферму и через пять минут были дома. В окошках кухни теплился свет. Командор вышел из будки и молча повилял хвостом — тактично, чтобы не разбудить соседей. В свете оранжевой лампы на крыльце мама показала Владе распустившийся розовый куст.

В школу они так и не пошли. К обеду Зарина проснулась, но до вечера нашла себе занятие поинтереснее — вдохновенно ссорилась по телефону с актуальным женихом. Куда бы она не пряталась, на второй этаж или в сад, подальше в яблоневый угол, её голос всё равно разносился на весь дом.

Мама задумчиво смотрела на привязанные под потолком пучки мяты и лаванды.

— Сходил бы ты к соседу, — вздохнула она. — Нужно отнести корзинку винограда. Отец обещал.