Лена Мейн - Дети Абсолюта. Скромность и Храбрость

— Кариадон? Никогда не слышал об этом городе.

— Это где-то в Таттаренаре, я не сильна в географии.

— Но мы летели в Палир! Какого черта тогда оказались в абсолютно другой стране?

— Тим, ты слышал, что сейчас здесь творится? Нас бы никогда не выпустили, если бы узнали, куда мы летим. Поэтому и пришлось зарегистрировать рейс до ближайшего к нашей цели пункта. А на полпути пересесть на другой транспорт.

— А почему ты мне ничего не сказала?

— Мари должна была сказать. А, ладно, все равно мы уже на месте. Да и какое это имеет значение? Неужели из-за того, что мы прилетели не в Палир, ты сейчас развернешься и улетишь обратно?

— А так можно? — с надеждой спросил я.

— Нет. Чего ты вообще боишься? Я вот предчувствовала твою реакцию, поэтому и не стала тебя расстраивать заранее.

— А ты почему не боишься? Только одним присутствием здесь мы подвергаем себя смертельной опасности.

— У меня отсутствует чувство самосохранения.

Я с недоумение посмотрел на Хитер.

— Когда ты получаешь Дар, другой блок информации становится для тебя закрытым. Мы называем это Проклятием Абсолюта. Я вот, например, думаю, что неуязвима, — спокойно объяснила Мак-Лейн. — А у тебя что?

— У меня сумасшедшая напарница! Почему мы вообще находимся здесь? Тебе не кажется, что пришла пора посвятить меня в курс дела?

— Тогда ты точно сбежишь отсюда, замочив штанишки. Святое неведение — залог спокойствия и уверенности в себе.

— Хитер! — я начинал злиться.

— Хорошо, хорошо, поняла. Как ты и сам знаешь, сейчас в Таттаренаре проходит кровопролитная гражданская война. Очередной внебрачный сын одной из многочисленных дочерей визиря не доволен, что контролировать политику страны хотят поставить его троюродного дядю, а не его самого. К этой заварушке тут же подключился внук сестры матери прошлого властителя, который сам править не желает, но так проигрался в прошлом году в Сан-Энтермонте, что готов выйти из процесса передела власти, только если ему отвалят кругленькую сумму. Все остальные решили повоевать просто так за компанию, чтобы ружья не заржавели и в надежде, что им что-то перепадет. Та еще семейка! Живой пример негативного влияния инцеста в правящих домах на благосостояние страны.

— Я так понимаю, мы здесь не для того, чтобы работать семейными психологами на выезде. Что полезного пытаются извлечь для себя Мотивационное Содружество и лично Сирин из этой ситуации? Насколько я знаю, Атария и Таттаренар слабо пересекаются друг с другом политически, экономически и как бы то ни было еще.

— Таттаренар старается быть обособленной страной. Никаких эмигрантов, по минимуму экспорта и импорта. А в свои семейно-военные дела они и вовсе никого не пускают. Простым туристам сюда вход закрыт, а все остальные подвергаются тотальным проверкам. Сейчас, когда здесь развернулись масштабные военные действия, страну закрыли для въезда полностью. Но недавно три военных корреспондента из Атарии проникли на территорию Талиса. Ими двигало желание заработать имя самых отважных корреспондентов в мире и несколько тысяч ризо, конечно же. Молодость и глупость часто идут в ногу, особенно, когда дело касается славы. Вполне предсказуемо их поймали в столице, и Аран, временный правитель, заявил, что собирается казнить их в прямом эфире завтра днем. Отгадай, кто доблестно это предотвратит?

Я схватился за голову и застонал. Мое первое путешествие за пределы родной страны казалось равной променаду по Темной зоне. Пришлось воскресить образ прекрасной незнакомки с фото и думать о том, ради чего я все это делаю.

— Я даже не хочу отвечать на твой вопрос. Значит, мы своими жизнями здесь рискуем, а Мотивационное Содружество будет пожинать лавры?

— Перед СМИ и общественностью, да. Это нужно для укрепления власти и популярности текущего правительства у народа. Но мы от них получим огромную кучу денег. Отправлять на это задание группу больше не имеет никакого смысла. И Сирин также поделилась со мной, что в дальнейшем, если эта операция пройдет успешно, нам доверят проводить одну из самых серьезных миссий для МС…

Тут Хитер внезапно замолчала. На ее лице появилось выражение боли и печали. Она нагнулась вперед и заплакала. Я смотрел, как ее тело вздрагивает от рыданий, и чувствовал себя крайне неуютно. Она провела в этом состоянии еще минут десять, а потом повернулась ко мне, схватив себя за рубашку на уровне груди. Ее волосы растрепались, а в глазах застыл безумный ужас.