Лена Мейн - Дети Абсолюта. Скромность и Храбрость

Это случилось во время моего заключительного учебного года. Со всеми людьми однажды происходят такие события. Вроде сплошной негатив в завязке, а на выходе рождается светлое, радостное чувство, и думаешь: счастье-то какое, что со мной эта беда произошла. Но начну повествование с краткой биографии. Меня зовут Тимоти Филтон, и я самый обычный парень. То есть, мне бы хотелось так думать. На самом деле, в то время я относился к достаточно редкому звену социальной цепи, представителей которой в любой группе в среднем не больше двух. Изгои. Парии. Человеческий мусор.

Что бы наша прогрессивная общественная политика ни говорила о непоколебимом равенстве, важности каждого человеческого ресурса и всеобщей связи, это не предавало мне уверенности в себе и не вызывало у окружающих уважения или интереса к моей персоне.

Во время обучения в гимназии я был высоким нескладным юношей, предпочитавшим избегать шумные компании, сомнительные сборища и опасные, на мой взгляд, развлечения. Другие парни все свободное от занятий время только и делали, что лапали девок по углам, употребляли различную гадость, болтались по клубам и пинали мяч. Я же считал зависимость от смертоносных зелий недостойной забавой для представителя современного общества. Походы по клубам — нецелесообразным, а спорт — развлечением для не слишком образованных, вечно потных качков. И я никогда не скрывал своего мнения по поводу этих явлений. Кстати, забыл назвать самое любимое занятие моих одногруппников — травля таких, как я. Путешествия в мусорные контейнеры, нахождение различных продуктов человеческой жизнедеятельности у себя в сумке, вынужденные прогулки в женские туалеты и раздевалки, ежедневные подколки, тычки, пинки и издевки. Это лишь неполный список того, чем награждали в храме науки и просвещения, где мне пришлось потратить семь лет своей незавидной жизни. Но не в ладах я был не только со сверстниками. Преподавателей и администрацию я раздражал своей нигилистической точкой зрения на их методы обучения и своей любовью к разного рода дискуссиям, кои они считали категорически неуважительными.

Я прекрасно осознавал свое положение в этой прогнившей и воняющей, как носки местных спортсменов, системе. Осознавал и наслаждался. Я был не такой как все. И абсолютно на каждый вопрос я имел свое собственное мнение. Оно не было взято из какого-то общепринятого источника, наподобие СМИ или передачи знаний и опыта. Я выводил его путем долгих, самостоятельных размышлений и чрезвычайно гордился такой своей замечательной особенностью. Но никогда ни с кем не делился. Не хотелось, знаете, да и не с кем особо.

Вот, например, женщины. Человеческие особи лет этак от шестнадцати. В моем возрасте парни уже активно и практически интересуются их анатомией и биологией. Но я не рассматривал ни одну из них в качестве партнера для осуществления репродуктивной функции. Сказать по правде, и более нетрадиционных желаний к особям другого вида и пола у меня не возникало. Задумываясь об этом, я пришел к выводу, что видимо время еще не настало. Да и не казалось мне это такой уж проблемой.

Но вернемся к женщинам. Результатом моих размышлений о них стала следующая классификация, которая делила представительниц на три четко определенных, но достаточно гибких вида. То есть, любая могла относиться к одному из них, но при этом допускается, что она может иметь и качества от других типов. С тех пор, как я вывел для себя эту систему, все время, проведенное в обществе даже одной дамы, напоминало исследовательское наблюдение за дикими животными.

Вот, например, Охотница. Самый понятный и бестолковый, на мой взгляд, вид. У этой в голове лишь желание удовлетворить самые низкие потребности. Тут все зависит от того, насколько комфортно и красиво она это собирается сделать. И насколько она сама хороша в глазах мужчин. Если ей повезло, и она обаятельна, то, кушать будет вкусно, одеваться дорого и жить шикарно за счет своих спонсоров. А если нет, то пусть не огорчается. И на этот товар свой купец найдется. Лобстеры, конечно, на бычков в томате заменить нужно будет, а лотерианское розовое на дешевое пойло, но в целом картина та же. Ты ему — себя, он тебе — свое.

Глаза у этой породы горят ярко, хищно, пьянящим маслянистым блеском. Одежды обычно максимально минимум, или, если обстоятельства не позволяют, фасоном или вырезами, она все равно подчеркнет самое интересное. Ведь вся жизнь охотницы подчинена лишь одному: найти и заарканить источник комфорта и пропитания. Вот и стараются, бедные, кто как может.